Мне уступили место в центре, и сам Кирс вышел за пределы своего круга. Радиус «пентаграммы», кстати, был достаточно широкий, хотя магические письмена маленькие и находились по краям все. Нерационально было рисовать такие размеры, если ритуал не на толпу, а на каждого отдельно…
Все было совсем не таким, каким мне представлялось. Атмосфера казалась слишком… натянутой. Неестественной. И не было этого чувства одновременно страха за очередную Кирсову авантюру и дружеского веселья. И когда Арину отвели к дальнему дереву и начертили защитный символ, объяснив это возможностью волновой отдачи, что-то во мне дрогнуло: неприятный холодок обжег внутренности. Арина выглядела заинтригованной, но и на ее лице мелькнули нотки обеспокоенности.
— Ты ведь знаешь, что делаешь, да?
— Более чем, — решительно отчеканил друг, становясь в удобную для него позу. Руки ввысь, глаза к небу…
Интересно, насколько это будет глупо, доверять магичить неопытному первокурснику, пусть и, бесспорно, сильному магу, явно непростой ритуал? Да еще и притом, что вовсю вопит интуиция: что-то не так! Думаю, верх идиотизма… И ритуал начался.
Я окончательно уверилась в том, что происходящее нечисто слишком поздно. Когда мой крик и крик Арины слились в один, когда тело заледенело, и заклинание Кирса оборвалось единственным четким и понятным для меня словом в заклинании, прозвучавшим холодным приговором «suscipe mortem».
«Прими смерть».
Часть шестнадцатая
О предательстве и смерти
Я думала, что этот ослепительно-белый свет, яркой вспышкой закрывший собой мир, и есть «свет в конце туннеля». И тело, стремительно немеющее, теряющее чувствительность, лишь подтверждало это.
Я думала, что это моя смерть. Даже не успела толком осознать боль предательство пусть и не самого близкого, но все же друга. И почему-то последним, что меня укололо, была испуганная мысль «дракон будет в ярости».
Но единственное, в чем я оказалась права — дракон, появившийся в портале этой самой белой вспышки после того, как в моих глазах, все еще широко распахнутых, прояснилось, действительно был в ярости. Он был в диком, безумном гневе, когда смотрел… на меня. А я висела в воздухе, не способная даже моргать раскрытым в немом крике ртом пытаясь ловить воздух, чувствуя магическую петлю на горле, парализованная странным заклинанием, и в этот короткий, кажется, миг, когда его взгляд встретился с моим, мне стало почему-то невыносимы страшно. Меня не пугала так смерть, как ввергло в панику понимание того, что после всего этого я обязательно получу по полной программе. Сильнее наказания, чем то, что мне без слов обещал дракон, маленькая избалованная леди Мариабелла Аймит еще не знала никогда.
А потом Кирс бросился. Не бежать, как было бы разумно, а вперед, прямо на полувоплотившегося, в боевой форме, дракона… С кинжалом. Если кто здесь и был идиотом больше, чем две доверчивые самоотверженные адептки, так это, пожалуй, он.
Дракон обернулся. Я не сомневалась, что сейчас мой бывший товарищ полетит куда-то далеко. Например, к тому дереву, где что-то кричала Арина, пытаясь преодолеть мешающий ей защитный символ (как оказалось, защищал он не ее от угрозы, а Кирса от помех). У меня не было совсем ни капли сомнения… Но когда Шайкан дернулся, и кончик длинного лезвия прорезал плащ, уверенность вытеснилась шоком, а тот быстро сменился ужасом.
Драконы всемогущи. Драконы бессмертны, непобедимы и…
Он просто не может пострадать! Почему же тогда не успел отразить удар, почему не двинулся с места, пока кинжал не пронзил цель?
— Suscipe mortem, — выдохнули синие губы напавшего, прежде чем магистр, отмерев, наконец-то ударил. Кирс полетел не так уж далеко, но этого уже и не требовалось — стремительно коченеющее, синеющее от некого принятого яда, мертвое тело грузно упало в нескольких метрах от нас, и все заклятья пали вместе с ним.
А я, падая в объятия Шайкана, стремительно осознавала, что ритуал был изначально не для меня. «Принять смерть» предназначалось дракону.
Меня переместили в мою комнату и опечатали заклинанием ее прежде, чем я успела хоть что-то ему сказать. Он не произнес ни слова, просто положил в постель, мазнул непроницаемым взглядом, проверяя, цела ли я, и исчез снова в портале. Не передать словами, сколько времени я провела, терзаясь в неизвестности. Как он держался? Как с настолько серьезной раной он двигался так непринужденно, хотя кровь, проступившая на черном плаще, запачкала даже мою одежду за несколько секунд, что я была на его руках? И порталы… Как он мог столь бездумно использовать такого уровня магию в своем состоянии?!