Я не сразу сумела сориентироваться, не сразу поняла, что произошло. Никогда не видела, чтобы человек так резко серел, неестественно, болезненно. И никогда не думала, что такие метаморфозы увижу в Шайкане.
— Магистр! — испуганно выпалила я, шокированная, вскакивая и бездумно бросаясь к нему.
— Уходи, — простонал он, закрывая глаза то ли от слабости, то ли пытаясь скрыть от меня собственные муки. Я коснулась его лба и тут же отшатнулась: было обжигающе горячо.
Где-то далеко, пока я в панике заметалась, не зная, что делать, мелькнула отстраненная мысль, что он, наверное, все же теплокровный.
Дракона лихорадило. Не знаю, спонтанно ли накатило это, или волна отката просто накапливала силу с каждой секундой упрямого сдерживания, поэтому произошел такой резкий взрыв. Во всяком случае, когда я рванула пуговицы белой домашней рубашки, обнажая грудь — там, где чуть левее сердца прошел клинок — зрелище было страшным.
Отравленная рана загноилась. Я не помнила себя от ужаса, глядя на то, что случилось, и, судя по тому, как пытался себя ставить Шайкан, он даже не думал лечить, надеялся на свою регенерацию, бессмертность. И, видимо, впервые всемогущего это подвело.
— Магистр, я вызову врача, — жалко прошептала я, не уверенная, что он слышит. Но, бросившуюся бежать, меня успели поймать неожиданно твердой хваткой.
— Не надо, — едва слышно выдавил он, все еще, несмотря ни на что, властно удерживая меня даже в таком состоянии, — ты можешь сама.
— Вы сошли с ума, я не знаю, как! — воскликнула я, дернувшись.
Однако больше меня и не удерживали.
Он отключился.
Лекарша (причем не та, которая чаще всего работала со студентами, а старшая, что также являлась и преподавательницей целительского факультета) пришла очень быстро. У меня были некоторые опасения касательно тайны дракона, но это оказалось не проблемой.
— Как с милордом могло такое случиться, — сокрушенно протянула она, заканчивая перевязывать рану. Женщина в возрасте, запомнившаяся мне с прошлой нашей встречи в лазарете хмурой и строгой, сейчас она как будто помолодела, с печальной улыбкой разглядывая пациента.
— Вы знаете его? — изумилась я, встревоженно всматриваясь в искаженное своими страданиями лицо бессознательного мужчины. Глубокая морщина залегла между его бровями, и я еще никогда не видела Шайкана настолько… открытым. Беззащитным. Отчего-то мне подумалось, что в этот момент мы с ней практически единственные, кто когда-либо видел его таким.
— Знала ли я? Да, — с какой-то затаенной горечью хмыкнула она, — знала. Тебе интересно? Спросишь его… Если сможешь еще спросить. Если он выживет, спросишь его, много ли знал он подобных мне, подобных… Впрочем, нет, ты другая.
И вновь я видела явно демонстрируемую мне неприязнь, что было последним, чего мне хотелось в отношениях с той, на чей профиль я раздумывала пойти. Но значение этого меркло по сравнению с тем, какой эффект произвела роковая фраза «Если выживет».
— Что вы имеете в виду? Как это «если»?!
Госпожа Кастаная ответила мне чуть смягчившимся, сочувственным взглядом.
— Я никогда не видела такого, — ответила она, отводя глаза. — Это подействовало на дракона. Возможно, нам стоит как-то связаться с ему подобными, но я… Я не знаю. Он борется, но яд распространяется слишком быстро.
Я не могла поверить.
— И что теперь? Сделайте что-нибудь!
— Лечебная магия на него не действует. На него не действует магия вообще, это его особенность, сила… Кто же знал, что она может обратиться слабостью.
Меня стремительно начали душить слезы. Какая глупость! Он всерьез мог даже так и не услышать от меня признания. Признания в том, что… важен мне? Даже не в любви, просто в том, что нравится.
— Он говорил, что я сама могу ему помочь, — прошептала я, с надеждой обращаясь неизвестно к кому. — Что он имел в виду?
Повисла напряженная пауза.
— Знаешь, адептка, — тихо произнесла женщина, поднимаясь с места. — Я не думаю, что что-то может помочь, кроме как чудо, например, любви. Но жизнь — не сказка. Останься здесь, я постараюсь связаться с кем-то из драконов. И… Просто будь рядом. Ты ведь его истинная.
Через минуту после ее ухода я расплакалась.
Было чудовищно жаль. Жаль Шайкана, жаль, что так и не сказала ему правду о своих чувствах — ведь теперь-то я разобралась, теперь, когда сидела в истерике, знала ответы на его вопросы! И страшно. Я не могла даже предположить, что дракон может быть… Уязвим. Что его жизнь может быть в серьезной опасности.