— Шайкан, пожалуйста, скажите, что я должна сделать? Что я могу для вас сделать, мой лорд? — Всхлипывая, коснулась его лба, убирая прилипшую белую прядь.
Мои вопросы остались без ответа.
Тогда я закрыла глаза. Алый клубок бурлящих эмоций нашла безошибочно, нить чувства, в котором больше не сомневалась, потянула резко, уверенно. Моя магия алыми багровыми всполохами снова висела в воздухе, но теперь я знала, как ее контролировать. Он хороший учитель.
«Чудо любви», — сказала мне целительница. И я вложила в это чудо всю любовь, которая у меня была. И она была. Конечно была!..
Мои сияющие заклятьем ладони легли ему на грудь, давя со всем отчаянием, что давило на меня. Тело Шайкана пронзила резкая судорога, губы сжались… Ничего не произошло.
Безответный поцелуй снова был уже привычно горьким от моих слез.
Тем вечером дракона забрали приехавшие стражи. На мой крик, почему их не было рядом, Дайшес, взлетая последним, был единственным, кто не сбежал, избегая взгляда. Как выяснилось, на время, пока Шайкан был в академии, они были отстранены от задания. Так сказать отпуск. Все сложилось слишком неудачно и совсем случайно…
Арину отпустили уже вечером. Она долго плакалась мне в плечо, но на вопрос об изоляторе ответила, что порталом пришел следователь из столицы с полномочиями, чтобы просмотреть ее память. Шайкан был справедлив, мне стоило это выучить и перестать видеть в нем монстра.
Но завтра утром мои стражи прилетели снова. Без лорда, с сообщением.
Мой дракон умер той же ночью.
Часть семнадцатая
Прошлое, настоящее и будущее, которого нет(1)
— Вы действительно не знаете, что мне подарить? — недоверчиво вопросила я и от удивления, забывшись, даже вскинула на него глаза. А я, между прочим, этого не делала этого с тех пор, как случилось признание… Гм… Признание, в общем. Незамеченным мое поведение, естественно, быть не могло и последние десять дней наши отношения можно было назвать «Операция: выманить зайца из норы». И вот сегодня я наконец повелась на морковь, попалась.
Потому что, стоило нашим взглядом пересечься, и сбежать от этого я уже не могла. Меня смутила саркастичная насмешка на его лице, но уткнуться обратно в стол, за которым сидела перед преподавательским местом в пустой аудитории, где у нас проходило очередное стимулирующее во вторник, почти физическая сила не позволила. Чья эта сила, уточнять было не нужно.
«Какая честь наконец увидеть твои чудные глазки», — мурлыкнул в моей голове ехидный голос. Вот опять или я сходила с ума, или дракон в моей просторной голове.
От услышанного я, однако, неожиданно нахохрилась, и подбородок взлетел вызывающе выше. Глупо это было, но трусихой я чувствовать себя окончательно не желала.
— Маленькая моя, — тем временем вслух бархатно рассмеялся дракон, и меня аж передернуло. Сколько раз с рокового события я просила его не называть меня так! Так он меня и послушал. Да ему вообще нравилось мое возмущение, и особым удовольствием Шайкана стало подкрадываться сзади в моменты, когда я меньше всего была готова, обнимать за талию и шептать это противное обзывательство с нежностью мне на ухо, заставляя краснеть сразу и от стыда, и от негодования. Благо, хоть на публике не позволял себе ничего больше, чем преподавателю. — Знаешь, я, может, и совершенство природы, всемогущий и все такое, но даже я не могу после девяти лет оригинальных даров девочке, у которой есть все, знать точно, что же ты хочешь. С возрастом наши желания не то, чтобы уменьшались, они серьезно усложняются. Для меня нет ничего невозможного, но я опасаюсь не угодить тебе, Мариа. Если десятилетняя леди пришла в восторг из-за украшения на волосы, а четырнадцатилетний подросток от вида белой лошади принца из сказки, то ты сама не знаешь собственных желаний. О пресности в последнее время ты жалуешься всем — подруге, дневнику, только мне, так что я должен сделать, чтобы не было пресно?
— Лорд Шайкан, — тихо произнесла я, зацепившись за одну-единственную фразу из речи, остальная часть которой сразу померкла в значительности. — Вы что… Читали мой дневник?!
Архимаг даже не поморщился.
— А ты всерьез думала, что я мысли твои подслушиваю? — Невозмутимый, как… Демон, как затвердевший намертво кусок хлеба, он ухмыльнулся. — Увы, пока я не настолько всемогущ. Мариа? О, перестает, не обижайся, маленькая, не расстраивайся же, прости.