С трудом договорив, она сама как-то сжалась вся, будто устрашившись собственному звучанию. Я корила себя в это время за несдержанность и, чтобы как-то загладить вину, протянула ей кекс.
— Готового нет, к сожалению, — вздохнула я, но прежде, чем недоверчиво принявшая угощение девочка совсем поникла, поспешила добавить: — Но я попробую что-нибудь сделать. Вам срочно?
Та усердно закивала.
— Поняла, — я кивнула тоже. — Тогда выберите себе кулон или что-нибудь такое?
— Все, что угодно! — эмоционально выдала она и, видимо, уже одолев свой стыд за голос, живо заболтала: — О, если бы не этот противный Тристан! Он подсыпал хрипучек мне в еду, как я теперь буду петь на площади?
Какая слышалась а этом всем обида, не передать. С невольной улыбкой я поспешила заверить ее, что сделаю все возможное.
Только что можно было сотворить быстро и качественно? Какое имелось у меня заклинание для такого эффекта голоса? Хм, возможно, если смешать несколько…
Спустя некоторую вечность для меня, и, возможно, лишь пару минут для мира, новозачарованный амулет на изменение тональности был готов. Небольшой золотой кулон с переливающимся на свету сине-фиолетовым драгоценным камнем был торжественно передан в руки юной покупательнице, и я замерла, сама в предвкушении ожидая результат. Уверенности в последствиях таких действий у меня не было, поэтому, когда девочка застегнула украшение на шее, тихий звук активации заставил вздрогнуть.
С напряженную паузу она просто стояла, прислушиваясь к своим ощущением, а я смотрела на то, как красиво загорелся камень, и как-то запоздала думала о том, что экспериментировать на посетителях не очень как-то правильно с точки зрения морали.
— Получилось? — робко подала голос она. О, у нее был чудесный, тоненький, мелодичный, как звон того колокольчика над порогом, тембр. В том, что девочка хорошо пела, не было сомнений. На радостях про себя отметила, что должна сходить на площадь, если она действительно станет выступать там.
— Не могу поверить! — воскликнула девочка, и шляпа уже не скрывала от меня сияющего взгляда ребенка и ее, чуть клыкастую, улыбку.
— Вы просто спасли меня! Я смогу сегодня выступить!
Все было настолько хорошо, насколько могло быть только в самой светлой, самой невинной сказке. Только вот моя уже кончилось, и, глядя на маленькую вампиршу, мне думалось, что теперь я лишь наблюдатель, и другая, новая главная героиня передо мной — невероятно похожая на меня в детстве, абсолютно счастливая, с историей, которую ей еще нужно было прожить.
Девочка и правда слишком сильно напомнила мне меня. До боли. До помутнения рассудка…
Вдруг ликующе звенит злосчастный колокольчик. Дверь без единого скрипа открывается. Мы обращаем на вошедшего внимание с абсурдной синхронностью. И такую же абсурдную одинаковость заметил бы зритель, видя, как стремительно бледнела и я, и девочка.
Часть двадцатая
Свобода
Я вижу ЕГО.
Мир кружится, рушится на моих глазах, и реальность, смешавшись с собственным безумием, больно давит на голову, сейчас раздавит. Восприятие расплывается, я слышу оглушительную дробь своего сердца и воздух резко кончается.
— Юная леди, — этот голос! Кажется, он звучит не там, а уже где-то внутри моей головы, так громко, так реально. — Вы снова сбежали.
Насмешливый укор, с которым он смотрит… На меня! Черные глаза без малейшей красной искры — значит, не злится, он не обижается! И ЕГО губы, растянутые в хитрой улыбке, те, что в моих последних снах так сладко и так порочно утягивали в свой страстный танец сверхнеприличия. Он протягивает МНЕ тыльной стороной ладонь в безупречно белой перчатке…
И маленькая бледная рука девочки робко ложится сверху, тут же крепко сжатая.
— Моя леди, вы не можете так делать, — вздыхает мужчина, но та упрямо качает головой, отказываясь его слушать. Капризная маленькая аристократка со светло-русыми кудряшками, которые отросли совсем чуть-чуть. С перепачканным подолом нежно-розового платья, в другой руке она сжимает свой деревянный меч, готовая храбро сразиться с любым драконом. — Несносная девчонка…
Но я уже не слышу, что он говорит дальше. Меня отчаянно душат слезы, я совершенно не помню, как дышать и от нехватки кислорода перед затуманенными глазами темнеет.