В конце концов я нашла, что должна была. К сожалению, правда оказалась хуже любых возможных предположений.
Я сжимаю в руке кинжал, лезвие врезается в кожу, причиняя боль. Перед зажмуренными глазами встает картина из прошлого, и та боль — боль узнавания, оказывается в стократ сильнее.
«А потом Кирс бросился. Не бежать, как было бы разумно, а вперед, прямо на полувоплотившегося, в боевой форме, дракона… С кинжалом.»
Образ мелькнул в памяти четко как никогда. Я узнала кинжал. Что-то во мне всколыхнулось, и не сразу я поняла, что кончики пальцев горят знакомым алым пламенем, и я до крови кусаю губы. Оружие падает из разжатой ладони, и окровавленное мною лезвие звонко ударяется о пол.
В голове звон. Или это снаружи? Мир кружится, сжимается, слезы душат, я не могу ничего разглядеть перед собой.
Падая, последним я услышала грохот выбитой двери.
Часть двадцать первая
Последняя, открывающая правду и завершающая сказку Мариабеллы(2)
Темнота медленно редела. Все ярче становился свет, от которого меня уже начало тошнить.
— Ты идиот, Ринталион, — прозвучал откуда-то извне мужской тенор. Смутно припоминаемый…
Рычание в ответ, без сомнения, принадлежало моему вампиру.
— Мы ведь можем просто ей все объяснить, — теперь это был чужой бас, явно мне незнакомый.
— Конечно, думаешь, и она-то поймет? — хохотнул кто-то.
Дальше все слилось в яростный шепот. Спор был непонятный и какой-то глупый, но больше было непонятно, почему свои затекшие запястья и обнаружила связанными у себя за спиной колющей веревкой и… Не простой.
Осознание, что свою магию я не чувствую из-за нее, настигло меня паническим приступом, и ужас был таким сильным, что я мигом распахнула слипшиеся глаза, застонав от яркого света вокруг.
Я находилась уже не в кабинете Ринталиона, что было ожидаемо. Неожиданностью стало отсутствие окон и неприятно-зеленое освещение. Атмосфера уже царила премерзкая.
Голоса незнакомцев сразу умолкли. Я различила тяжелые шаги, затем чьи-то ноги появились в поле зрения и кто-то резко вздернув меня за плечи в сидячее положение. Диван, на котором меня, черт возьми, связали, был кощунственно неудобным.
Презрительно-рассеянно щурясь, я посмотрела вверх, встречая мрачное лицо Ринталиона, и его отливающая зеленым при этих ужасных лампах бледность вызвала у меня тошноту снова.
— Белль, — пророкотал злой голос моего… возлюбленного ли?
Я молча уставилась на него в немом вопросе. Особенно меня волновали веревки, конечно, потому что все это начало сильно выходить за рамки традиционного похищения невесты.
— Ты должна выслушать нас, — он вздохнул, привычным мне усилием пряча в голубых омутах своих водянистых глаз ярость. Обманчиво приобретенное спокойствие меня уже не обманывало.
Я посмотрела по сторонам, холодея от вида собравшейся толпы. Единственное, что их объединяло — принадлежность к аристократии, видная мне наметанным глазом. Меня пугало то, что среди мрачных лиц собравшихся было огромное разнообразие рас, и это не походило на просто друзей Ринталиона среди городской аристократии. Это походило на что-то намного масштабнее и… В моем случае опасное.
За неимением лучшего, стараясь не показывать охватившей неволей дрожи, я лишь кивнула, показывая, что готова слушать более чем внимательно.
— Я должен был тебе объяснить это давно, но боялся, что ты не поймешь из-за твоего… Прошлого. Ты и та тварь… тот лорд, твой нареченный, отправивший меня в ссылку и испоганивший жизнь, как они всегда делают. Я боялся, что из-за этого ты можешь быть против и собирался просто закончить все так, чтобы не вмешивать тебя.
— Что именно, Эльдашс? — я прозвучала глухо. По крайней мере, без надрывов. Я надеялась, по моему напряжению не было видно того ужаса, заполонявшего внутренности липкой, мерзкой холодной жидкостью.
Его взгляд потемнел.
— Мы истребим род драконов, Аймит, — это сказал не Ринталион.
Обернувшись к говорившему, я запоздало узнала его. Маркус, мой бывший сокурсник, кто бы мог подумать…
Впрочем, на фоне того, что он сказал, предательство бывшего знакомого, пусть и не самого хорошего, было незначительным.
— Вы гребанные охотники на драконов?!
Я рассмеялась. В возникнувшей тишине мой хриплый, истеричный смех звучал настолько жутко, что по спине сбежала струйка пота. Никто не шутил. Забытые боги, все было настолько серьезно, что смех оборвался где-то на нервной высокой ноте понимания.