Кто-то рассмеялся, а парень моментально вспыхнул, но благоразумно решил промолчать. У нас в школе строго следили за дисциплиной. Если Всадники — военное образование, здесь должно быть так же.
Остальной путь до стабулы я молчала, слушая болтовню своих спутников. Они обсуждали предстоящее испытание. Выходило, что вскоре придётся продемонстрировать навыки управления виверной в несложном соревновании. А перед этим нам предстояло выбрать себе животное и научиться держаться на нём в воздухе. Как только вошли в стабулу, парни рванули в разные стороны, присматриваясь к вивернам за решёткой. Я сразу побежала к моему новому знакомому. Как и в прошлый раз он лежал, закопавшись под ворохом сены, и выглядел донельзя несчастным. Но при моём появлении оживился и направился к двери. Вцепившись когтями передних лап, соединённых с крыльями, в прутья своей клетки, он тоскливо заурчал, глядя в мои глаза с мольбой. Я дёрнула замок раньше, чем подумала, настолько грустным выглядело животное.
— Нет-нет-нет! К вивернам нельзя! — ко мне из противоположной части помещения бросилась незнакомая женщина.
Но прежде чем я как-то отреагировала, меня рвануло внутрь денника. Виверн повалил меня на пол, заключил в кокон крыльев и положил голову на мою макушку, начав тихо тарахтеть, словно мотор на низких оборотах. Испуганная женщина подбежала к деннику, но увидев меня приоткрыла рот от удивления. Кажется, я сделала что-то не то...
— Ты… Да как… Невероятно, — пробормотала она, но потом помотала головой, заставляя себя собраться. — Сможешь уговорить её принять лекарства?
— Попробую, — отозвалась я, поглаживая чешуйчатый подбородок. — Он... она больна?
— Да, нам привели её со сломанной задней лапой и рёбрами. Переломы срослись, но она так и не встала на крыло. Ещё и никого к себе не подпускает, не позволяет себя лечить, — женщина недовольно покачала головой, отчего несколько тёмных прядей выбились из пучка и упали на бледное лицо.
Незнакомка была облачена в обычные брюки и куртку, припорошенные пылью. Судя по всему, работала в стабуле: ухаживала за животными и, может, преподавала.
— Почему не позволяет?
— Это горная парпара. Дикая. Их редко приручают, — пожала она плечами. — Да и начинать надо с детства. А она попала к нам полтора месяца назад.
— Неужели за это время она больше никого не подпустила? — удивилась я.
— Разве что перестала бросаться на меня, — невесело усмехнулась женщина. — Её принесли боевые маги с практики, видимо, считали, что мы сможем приручить. Приручать мы не пытались. Надеялись выходить и выпустить на волю. Но эта строптивица и лечиться отказывается. У неё воспаление, но она даже воду не пьёт. Переворачивает поильник!
Виверна затарахтела ещё громче и тяжко выдохнула через нос. Перед нами в воздухе заискрилось синеватое пламя, обдав моё лицо жаром. Надо же, она и так умеет.
— Магию не трать, — пригрозила ей пальцем женщина. — А то подружка испугается и сбежит.
Виверна прониклась и стиснула меня крыльями сильнее. Теперь стало трудно дышать.
— Видимо, действительно, подружка ей нужна была. У нас тут одни парни. А вы примерно одного возраста, — она коротко рассмеялась, хлопнув себя по бедру. — Сейчас принесу лекарства. И только попробуй не выпить. Заберу твою подружку. Ей, между прочим, испытание проходить надо, а не больную упрямицу на крыло ставить. Меня Исма зовут, кстати.
— Малика. Можно просто Али.
— Али, мне нравится, — улыбнулась она. — Сейчас ворочусь, — подмигнув мне, женщина ушла, предварительно закрыв за собой дверь денника.
Виверна скорбно провыла. Похоже, она всё понимала, и слова Исмы её расстроили. Признаться, обеспокоенная её состоянием я совсем забыла, с какой целью вошла в стабулу. Наверное, мне стоило подружиться со здоровой виверной для прохождения испытания, но как оставить эту больную малышку?
— Кстати, у тебя есть имя?
— Имени нет, — раздались слова Исмы. — Напои-ка её сначала, она уже сутки не пьёт.
Женщина наполнила водой опустошённый поильник, прикреплённый к двери.
— Я ей уже наливала, — призналась. — Когда заходила переодеться.
— О, так это замечательно. Пусть пьёт, ей сейчас очень надо.
Исма вновь оставила меня с виверной наедине, чтобы сходить, наконец, за лекарством. Надеюсь, они действительно помогут виверне встать на крыло.
— Пойдём пить, — строго наказала я своей подруге. — Если хочешь снова летать, ты должна лечиться.
Она грустно вздохнула, на этот раз, правда, без огня, и выпустила меня из горячих объятий. Исма права, у животного явный жар. Но хоть меня она послушалась и отправилась пить воду. Судя по торопливым глоткам, её продолжала мучить жажда. Встав с пола, я подошла к виверне, впервые внимательно её разглядывая. Плотная продолговатая чешуя покрывала поджарое тело животного. На свету она переливалась от тёмно-синего до глубокого фиолетового и почти чёрного. Голову вдоль макушки украшали два ряда роговых наростов. Чёрные с синеватыми прожилками глаза так же внимательно рассматривали меня. Из-за своего необычного цвета и отсутствия белка, они казались пугающими и завораживающими одновременно.