— Назови мне хоть одну вескую причину, и я обещаю тебе подумать, — ректор начал раздражаться. Он оперся ладонями о свой стол и сверлил взглядом эна Гордина.
Комендант ничего не ответил он закатал рукав правой руки. Но что там было, я не увидела. Широкая спина скрыла от меня самое любопытное.
— Она? Да ты с ума сошёл, Хищник! Это же приговор! При чем обоим! — с каждым предложением ректор кричал все громче и громче. — Она уже откликнулась?
— Нет, Дрогус. Я хотел убедиться — я убедился, — эн Гордин вернул рукав на место и засунул руки в карманы. — Ночные облёты — самые спокойные и безопасные дежурства. Были.
Они все ещё обо мне говорят? Кто на что должен был откликнуться? Я подошла ближе к двери и чуть ли нос в щель не засунула.
— Максимус, — спустя несколько секунд устало сказал ректор. — Я не знаю, что тебе сказать. А после того, что ты показал, вообще не знаю, что теперь делать.
Он опустился в кресло и закрыл глаза. Часы пробили девять утра.
— Случившееся — моя вина. Дай мне отставку.
Я стояла, затаив дыхание, в шоке от всего разговора. А после заявления коменданта охнула вслух. На меня, подсматривающую в щёлку, сразу метнулись два горящих взгляда.
— Ой…
— Кадет Арно? — ректор, подняв брови, смотрел на меня. — Что вы здесь делаете?
Ну всё. Даже если у меня был шанс, то теперь ко всему прочему добавился выговор за подслушивание. Что ж, чему быть, того не миновать. Я открыла дверь и, собравшись силами, шагнула в кабинет.
— Не хочу выходить замуж, — выпалила я, а потом осознала, что сказала. — То есть, здравия желаю, эн Фиорн! Разрешите доложить…
— Ну-ну… — ректор подошёл ко мне и по-отечески похлопал по плечу. — Да вы у нас герой, кадет!
Я подняла взгляд на ректора и заглянула в его чёрные, как ночь, глаза. Он смотрел на меня с сожалением и сочувствием. Так меня не собирались ругать?
Я набрала в лёгкие воздуха, будто набрав уверенности, но голос все равно дрогнул:
— И за героизм, конечно, отчисляют, эн Фиорн?
Ректор переменился в лице. А я почувствовала, как огненный взгляд коменданта прожигает во мне дырку.
— Надо же, — усмехнулся эн Фирон. — А ваши родители описывали вас как ранимую девушку, которая не может за себя постоять. Что ж, проходите, кадет Арно. Присаживайтесь, нас ждёт долгий разговор.
Ректор помог мне сесть на кресло напротив стола и вернулся на свое место.
— Эн Гордин, вы тоже не стойте. В ногах правды нет, тем более вы активный участник событий.
Следующие полчаса я отвечала на вопросы и рассказывала, как все произошло. От волнения жутко потели ладони, и я замучилась вытирать их об юбку.
В какой-то момент комендант не выдержал и протянул мне свой платок.
— Мне жаль ваше платье, кадет, — сказал он. — Оно вам к лицу.
Я смутилась этому внезапному комплименту и взяла платок, едва коснувшись кончиками пальцев его ладони. Никогда не верила во всякие «разряды при прикосновениях», но тут меня пронзило так, что я вздрогнула.
Ректор в ответ на это нахмурился и строго посмотрел на коменданта. Эн Гордин выдержал этот тяжёлый взгляд и еле заметно покачал головой.
Что за игры в гляделки? У меня создавалось стойкое ощущение, что этот молчаливый диалог напрямую касался меня. Но, видимо, посвящать меня в это никто не собирался, поэтому я продолжила рассказ.
— А потом увидела эту чёрную гарпию. Она летела прямо на меня, — будто вновь переживая тот момент, я чувствовала, как пальцы покалывает от жара. — Я испугалась. И… Я… Я выпустила огненный шар. И он получился очень большой. Не такой, как всегда. Огромный. Наверное, это из-за того, что я сильно испугалась. Он снес гарпию, а дальше я не помню, что было.
Когда я рассказывала про огненный шар, брови ректора сначала поползли вверх, а после упоминания о том, что он получился большой, эн Фиорн резко посуровел и перевел взгляд на коменданта. Эн Гордин сидел, облокотившись на подлокотник и закрывая глаза рукой.
— Ты сказал, что она не откликнулась! А о боевой магии, кажется, вообще забыл упомянуть, не так ли, Максимус Гордин? — это было произнесено с таким нажимом, что меня, наверное, вжало бы в кресло.
Но комендант просто убрал руку и исподлобья посмотрел на ректора.
Казалось, что над эном Фиорном начинает образовываться грозовая туча. А, может, и на самом деле образовывалась — маги-стихийники и не на такое способны. Но меня больше волновал другой вопрос.
Неужели комендант не стал докладывать о моем нарушении? Получается я сама себя сдала? Святые реки! Если меня до этого хотели отчислить, то теперь однозначно мне пора собирать вещи.
Я начала медленно сползать с кресла, намереваясь уйти, пока эти двое сверлят друг друга глазами и не замечают меня. Но стоило только сделать шаг, на меня метнулись два недовольных взгляда.