Кроме того, я думаю, несмотря на то, что коммунисты отказались подписать пакт о статусе военнопленных, нужно улучшить условия содержания пленных русских солдат и их медицинское обслуживание, широко использовав этот факт в пропаганде.
Гитлер внимательно посмотрел в лицо генерала Томаса и кивнул каким-то своим мыслям.
Хорошо, господа генералы – обратился он к участникам совещания – я благодарю Вас за проделанную работу и прошу вернуться к своим обязанностям.
А вас господин адмирал – тут он заметил тихо вошедшего в зал Гейдриха – и вас партайгеноссе Гейдрих, попрошу остаться!
Глава 5
ВСТРЕЧНЫЙ БОЙ (часть третья)
Июнь 1941 года. Кремлевский кабинет.
Сталин повернулся к Шапошникову – Борис Михайлович, как вы себя чувствуете?
… После документов, с которыми мне дали ознакомится, и разговора с Гестой – предельно отвратительно.
Сталин ехидно усмехнулся – Ну, Геста на всех производит крайне раздражающий эффект, Лаврентий до сих пор считает, что его выводить на люди можно только на коротком поводке и в наморднике.
Геста и Лаврентий, которые на другом конце стола разбирали какие-то бумаги, услышав свои имена, подняли головы, а потом, услышав привычную подначку, вернулись к своей работе.
Шапошников тяжело вздохнул – Страшные бумаги и страшный вывод о результатах «победоносно завершенной» войны.
Теперь я понимаю принятые вами решения, которые раньше вызывали у меня удивление и неприятие.
… удивление и неприятие … – значит, в среде военных, нарастает все большее и большее возмущение принятой нами стратегией «война с минимальными потерями»!?
Да, товарищ Сталин – большая часть наиболее компетентных и ответственных товарищей считает, что имея значительное преимущество в танках и авиации; и достаточно сил для нанесение серии мощных контрударов – наши действия и реализуемая на сегодняшний день тактика привели к тому, что, на отдельных участках, враг вклинился на нашу территорию на глубину до 150км.
… вот то, что «… большая часть наиболее компетентных и ответственных…», как раз меня и настораживает против резкого изменения стратегии. Создается впечатление, что без разбитых голов эти товарищи ничему научиться не могут.
У правительства создается впечатление, что в результате того, что этих товарищей долго водили за ручку и не дали совершить фатальных ошибок, у них началось головокружение от успехов.
А каково личное мнение товарищей Рокоссовского и Жукова по этим вопросам?
Шапошников некоторое время помолчал, обдумывая не очень удобный для него вопрос.
Рокоссовский человек увлекающийся, причем он сейчас не в роли стратега, а, скорее, тактика, который получил великолепную игрушку – возможность претворить в жизнь свои стратегические и тактические наработки за прошедшие два года.
До тех пор пока не изменятся условия в «белорусском болоте» и Рокоссовский может разменивать одного своего бойца на 10-15 солдат противника, он в вопросы стратегии лезть не будет. Да и вообще, игра в политику – это не его стиль.
Жуков – очень серьезный и ответственный полководец, у него есть много интересных стратегических заготовок, некоторые из которых я видел – очень серьезные работы – но он не будет торопиться.
Та ситуация, в которую, в свое время, он попал на учениях в «особом военном округе» произвела на него очень большое впечатление.
Говоря про недовольство, я имел в виду, в основном, командиров среднего и старшего тактического звена – бригад, дивизий и тактических групп.
Люди хотят наступать и гнать противника с нашей земли.
… Что же, гнать противника с нашей земли это достойное и понятное желание, но второй генеральской фронды мы не допустим (имеются в виду чистки в армии в 1937году ). Принцип единоначалия в армии не должен нарушаться.
Скажите товарищ Шапошников, а как сами вы считаете – можем ли мы, на данном этапе, провести серьезную наступательную операцию и не попасть в то положение, в которое наши «герои» попали под Харьковом в реальности Гесты.
Товарищ Сталин, к сожалению Геста не профессиональный военный и, кроме того, чисто историю, в том числе и Великой Отечественной Войны его реальности, он знает, не считая технических деталей, на слабую тройку.
Та информация, о Харьковской операции, которую я смог с ним восстановить, достаточно фрагментальна и субъективна.