… В общих чертах ничего особенного, правда любые попытки спровоцировать межнациональные столкновения или заняться грабежом пресекаются предельно жестоко – я слышал, что они даже своих расстреливают на месте за мародерство или насилие.
Командира польского свободного отряда, который был захвачен рокоссовцами в тот момент, когда его пьяные жолнеры насиловали баб на захваченном хуторе, разорвали между двумя бронемашинами, остальных прирезали и всех, еще шевелящихся, спустили в выгребную яму.
Судя по всему, такие вещи делаются сознательно, как акции устрашения.
Одновременно с этим, в захваченных районах налаживается работа гражданской администрации, медицинские службы и даже оказывается помощь хуторянам по очистке полей от неразорвавшихся снарядов и мин.
Русские стараются, в меру своих возможностей, помочь наладить людям мирную жизнь.
В отношении немецких солдат – тут все сложнее.
Точнее, в отношении солдат вермахта, вопросов вообще нет – советы не только строго придерживаются международных правил ведения войны, но и до тех пор, пока самоуправление лагеря поддерживает на должном уровне дисциплину, а это, естественно, происходит всегда, не слишком вмешиваются и поощряют наем солдат на цивильные работы крестьянами или муниципалитетами.
Солдат это устраивает – многие даже имеют возможность переводить небольшие суммы или делать продуктовые посылки своим семьям по линии красного креста.
Томас некоторое время помолчал, затем продолжил – сложнее в отношении захваченных солдат СС или тех, у кого нашли членские билеты НСДАП.
Эти лагеря военнопленных охраняются предельно жестко – прямо на воротах лагерей надпись "военные преступники международным правилам в отношении военнопленных не подлежат". Ни о каком самоуправлении, естественно, речи быть не может; колючая проволока; вооруженная охрана на вышках; минимальные продуктовые нормы и тяжелые работы под конвоем по изменению колеи железных дорог под русский стандарт.
Гитлер мрачно спросил – русские ведут себя с ними сознательно жестоко!?
Русские нет – они действуют в пределах установленного ими в лагерях режима содержания опасных преступников и не более того, но они помещают в этот же лагерь инсургентов и предателей, которые сотрудничали с нами на оккупированных территориях, участвовали в националистических бандах или служили в национальных подразделениях наших войск и, обычно, из за нехватки переводчиков, ставят их как "капо" в бараки и отряды.
Это отребье способно жизнь любого попавшего к ним в зависимость человека превратить в Ад, тем более в таких лагерях.
Генерал-губернатор помолчал и добавил – У меня сложилось впечатление, что советские ответственные лица просто не знают, что им делать с этими лагерями.
Уничтожить узников у них нет оснований – большая часть это просто честные солдаты и офицеры. Содержать такие лагеря слишком дорого и выполняемые узниками работы их не полностью окупают.
Я надеюсь, что после заключения мира, нам удастся решить этот вопрос.
Гитлер внимательно посмотрел на твердо выдержавшего его взгляд генерала.
Встал с кресла, остановив пытавшегося встать следом за ним Томаса, и некоторое время задумчиво ходил по маленькой приемной.
Сел.
Достал из папки, лежащей на столе, какую-то фотографию и протянул генералу.
Скажите господин генерал-губернатор, вам приходилось встречать у русских вот этого человека?
Генерал Томас внимательно посмотрел на фотографию – да мой фюрер и, причем, как раз в лагере военнопленных строгого режима.
Я запомнил его потому, что его статус явно не соответствовал тому, как он представился – "чиновник, которому приходится заниматься этим вопросом" …
Да и его имя – Геста – было скорее испанское чем русское.
Гитлер вскинул голову и медленно повторил – Г е с т а …
Да, это он.
На что вы именно обратили внимание!?
… Его сопровождали три человека – комиссар НКВД, который выполнял функции переводчика, что само по себе очень необычно, и два охранника, в форме офицеров ВВС. Но это именно охранники, волки с которыми я бы не хотел столкнуться в сложных обстоятельствах.
Гитлер снова встал и прошелся по кабинету.
О чем вы с ним говорили!?
Да собственно ни о чем. Большую часть времени он просто слушал перевод и только в конце моего визита спросил – "Господин Томас, если бы вам на месте Советского руководства пришлось решать проблему таких лагерей, как бы вы поступили?".
Выслушал мое мнение и поблагодарил.
Вот собственно и все.
Гитлер снова задумчиво прошелся по кабинету.
Я тоже благодарю вас господин Томас за содержательную беседу.
И, потом, задержав его руку в своей, добавил – Вам скоро действительно придется решать все эти проблемы и, возможно, пересекаться, при выполнении ваших тяжелых обязанностей, с этим человеком.
Отнеситесь к нему предельно серьезно. В нужное время вам передадут всю имеющуюся информацию по этому вопросу.
18 Сентября 1941 года
Токио
Совещательный Зал
Императорского дворца
Император Хирохито посмотрел на сидящих перед ним людей.
Эпоха Сёва – эпоха перемен.
Хидэки Тодзио – премьер министр. Человек который считает, что Страна Восходящего Солнца должна выполнить священную миссию создания великой "Азии для азиатов" , объединенной под властью божественного японского императора – микадо.
Более того – он политик, который заявляет, что необходимость этих завоеваний диктуется крайней ограниченностью ресурсов, находяшихся в распоряжении Японии, и без них невозможно само ее существование.
/ … в реальности Гесты он напишет перед своей казнью – "…союзники спровоцировали Великую Восточноазиатскую войну и я сражался в ней не имея выбора, для выживания нации и в целях национальной самообороны. Хотя наша страна, к несчастью, потерпела поражение от этих стран…. Я желаю, чтобы вы были уверены в судьбе Империи … Я желаю, чтобы солнце взошло снова …."/
Корэтика Анами – министр армии, сторонник поддержания нейтралитета с СССР; выступает против нагнетания напряженности на советско-маньджурской границе; ярый монархист; считается образцом самурая.
/ … в реальности Гесты он напишет, перед тем как совершить ритуальное самоубийство – "… Твердо веря, что наша святая земля никогда не умрет, я смиренно прошу прощения у императора за свою огромную вину …."/
Сигэнори Того – последовательно занимал должности: министр колоний; министр иностранных дел; министр Великой Восточной Азии.
Он крайне скептически относится к идее войны на Тихом океане, так как считает, что у Японии не хватит сил и ресурсов для победы.
/… в реальности Гесты, на протяжении войны Того выступал за скорейшее её окончание, чем вызвал недовольство у радикально настроенных военных. Умер Того в тюрьме, приговоренный союзниками к 20 годам заключения, как военный преступник… /
Хирохито повернулся к генералу Анами.
Господин генерал, вы вчера вернулись из поездки, которую осуществляли на советско-германский фронт, по приглашению советского Верховного Главнокомандующего.
Изложите Нам свое впечатление от увиденного.
Генерал поклонился, не вставая с татами – русские привезли нашу делегацию в район польского города Кракова, где на тот момент шли наиболее ожесточенные бои. Во время перелета мы несколько раз останавливались в различных военных лагерях и могли наблюдать: как новую советскую военную технику, так и процесс обучения военных, в основном офицеров и кадровых солдат специальных подразделений.
Два месяца назад мы уже посещали русские тренировочные лагеря на Дальнем Востоке и могли сравнить увиденное. Вынужден признаться, то, что нам показали раньше, и что вызвало такой интерес у наших военных, было всего лишь провинциальными базами с устаревшей техникой и войсками несущими гарнизонную службу.
На этот раз нам показали учебные подразделения, готовящие перевооружение армии на новую технику.
Что я могу сказать – мы чуть было не разъярили спящего медведя. Большая часть из того вооружения, которое я видел, не идет ни в какое сравнение, ни с германской техникой, ни тем более с нашей.
Я думаю, что результат русско-германской войны не может вызывать сомнений.
Более того, из того, что я видел – применяемая техника, тактика наступательных операций, реакция солдат на происходящие события, использование и ротация резервов – создается впечатление, что русские воюют не в полную силу, скорее заинтересованные обкатать как можно больше солдат в бою, неся при этом минимальные потери, чем в реальном продвижении в глубину вражеской территории.