— Это было десять лет назад.
— Ей нравился тот сарай, — бормочет Гидеон. — Ей может быть девяносто, и она все равно будет злиться.
— Бля. Вы оба засранцы.
— Пожалуйста, модель, — говорю я, прежде чем Зион повесит трубку, заставляя Гидеона усмехнуться.
— Однажды он сломается, и это будет твоя вина.
— Я не слышал, чтобы ты принимал его сторону.
— Мне нравится наблюдать за вашими спорами, — Гидеон пожимает плечами, его глаза все еще закрыты.
Я тихо смеюсь. По крайней мере, он чертовски честен. Ему нравится это делать. Он занимался этим дерьмом всю свою жизнь, просто чтобы посмотреть, что мы сделаем. Это качественное развлечение для его большой задницы.
Мой телефон гудит от входящего сообщения.
Я ухмыляюсь, когда читаю это.
Ма: Ты уже убедил мою будущую невестку полюбить тебя?
Я работаю над этим, мам.
Она преследовала меня с тех пор, как я рассказал ей об Эмме. Она очень хочет с ней встретиться, но я не испытываю удачу. Я едва могу заставить ее оставаться на одном месте достаточно долго, чтобы увидеть ее. Если я брошу на нее свою семью, она может исчезнуть в Антарктиде.
Ма: Работай быстрее. Твои братья никогда не подарят мне внуков. Ты моя единственная надежда.
Я хихикаю, бросая телефон обратно в консоль, как раз в тот момент, когда грузовик доставки отъезжает. Я сижу прямо и снова смотрю на Эмму. Она смотрит на коробку в своих руках, нахмурив брови. Я не знаю, что в ней, но выражение ее лица говорит о том, что она боится, что оно может ее укусить.
Она разворачивается на каблуках и направляется обратно к своему дому.
— Бабушка! — кричит она, идя по тротуару. — Что ты заказала в тиктоке на этот раз? Лучше бы это не были сублимированные конфеты!
— Она милая, — говорит Гидеон.
Я бросаю испепеляющий взгляд в его сторону.
— Я просто говорю: я понимаю, почему ты ее преследуешь, — говорит он, качая головой. — Господи, я не говорил, что хочу переспать с ней.
— Только попробуй, и никто никогда не найдет твое тело.
Улыбка призрачно скользит по его лицу:
— Значит, это правда, да? Ты серьезно собираешься жениться на ней?
— Ага. — Пока она не вошла в мою жизнь, брак и дети даже не приходили мне в голову. Ма не шутила, когда сказала, что мы с братьями слишком долго были одиноки. Никто из нас никогда не находил времени для свиданий. Мы всегда были заняты другими делами, например, армией, а затем развитием компании.
Честно говоря, мне не хотелось уделять время свиданиям. Женщины усложняют жизнь, даже не желая этого делать, и моя жизнь была идеальной именно такой, какой она была. Но сейчас? Ну, я примерно в двух секундах от того, чтобы потерять свою пресловутую убежденность только для того, чтобы заставить эту женщину согласиться на свидание.
— Что ты собираешься делать с тем фактом, что она не уделяет тебе времени?
— Не знаю, — рычу я. — Я ей нравлюсь.
— Ты уверен в этом?
Я бросаю на него еще один взгляд, от чего он усмехается.
— Хочешь мой совет?
— Есть ли у меня выбор?
— Ты же пригласил меня на эту маленькую преступную миссию.
— Э-э, нет. Ты пригласил самого себя сам.
Он меня отталкивает.
— Отрежь ей путь к бегству, — предлагает он. — Если ты все время маячишь перед ее лицом, а ее спина прижата к стене, рано или поздно ей придется перестать бежать и столкнуться с тем, что, черт возьми, происходит между вами двумя.
Это… на самом деле не такой уж и ужасный совет. Если я все время буду в ее личном пространстве, рано или поздно она не сможет отрицать свои чувства. Ей придется с этим смириться. А если заставить ее проводить время со мной значит помочь ей нести часть бремени, возложенного прямо на ее плечи? Что ж, это тоже не так уж и плохо.
Мне просто нужен план.
К счастью для меня, я кое-что знаю о том, как придумывать их.
Глава пятая
Эмма
— Бабушка, я люблю тебя, но ты доведешь меня до срыва, — говорю я, качая головой в сторону бабушки, которая вяжет на диване, как будто сегодня утром я не получила панического звонка от Лотти, нашей соседки, сообщившей мне, что они пропали и снова забрали машину. — Вы с Бетси должны научиться хорошо себя вести.
— ПФ! — Она машет рукой в воздухе. — Мы были хорошими почти восемь десятилетий. Теперь мы достаточно взрослые, чтобы делать то, что, черт возьми, хотим.