Все взгляды обращены в мою сторону, терпеливо ожидая моего ответа.
— Ты меня не спрашивал, — шиплю я Зейну.
— И поэтому ты медлишь с ответом «да»?
— Я не могу сказать «да», если не было вопроса, Зейн Кармайкл.
— В таком случае… — Он падает на одно колено прямо посреди комнаты, одна рука все еще нагружена сумками с покупками. Он осторожно откладывает их в сторону, прежде чем полезть в карман за чем-то.
Слезы наворачиваются на мои глаза, когда он протягивает руку, и я замечаю кольцо, лежащее на его ладони.
— Ты дала ему свое кольцо, — шепчу я бабушке.
— Конечно. Оно принадлежит тебе с тех пор, как умер твой дедушка. Я просто ждала, когда ты найдешь мужчину, достойного тебя. Теперь, когда ты это сделала, пришло время, чтобы это старое кольцо засияло на твоем пальце там, где ему самое место.
Я всхлипываю, пытаясь — и безуспешно — побороть слезы. Она дарит мне свое кольцо и думает, что Зейн достоин меня. Ее суждения могут быть ошибочными в большинстве случаев, но сегодня они безупречны. Нет никого более достойного меня. Я не думаю, что когда-либо будет.
Для меня это сумасшествие… и это не так страшно, как я позволяла себе верить. Впервые я понимаю, что это совсем не страшно. На самом деле, полностью противоположное. Ничто не сделает меня счастливее, чем провести остаток жизни, любя этого сумасшедшего.
— Зейн?
— Да, ягненок?
— Я должна уволить тебя как моего телохранителя.
Он склоняет голову набок, с любопытством глядя на меня.
— Почему это, ягненок?
— По-видимому, у меня внезапно появилась вакансия для жениха. Я надеялась, что вместо этого ты захочешь занять эту должность.
Его улыбка достаточно яркая, чтобы осветить всю комнату.
— Ах, да? — Он хватает меня за руку, надевая бабушкино кольцо на мой палец. — Думаю, я смогу это сделать.
— Ты уверен? Я слышала, скоро будет свадьба.
— Очень скоро, — рычит он, поднимаясь на ноги с огнем в глазах. — Как можно скорее.
— Да? Ты уверен, что свободен? — Я дразню. — Может быть, нам стоит проверить и убедиться, что мне не нужно спрашивать…
Я визжу от смеха, когда он подхватывает меня на руки.
— Закончи это предложение, и я отшлёпаю тебя прямо здесь, перед бабушкой и Бетси, — рычит он, заслужив воркование от них обоих. Его губы коснулись моих, крадя мой смех и мое дыхание.
Я цепляюсь за его широкие плечи, счастливая, влюбленная… и окруженная лучшими сумасшедшими. Теми, кто пропитан любовью и закален семейными узами.
Эпилог
Зейн
Пять лет спустя
— Зейн, — стонет Эмма, вращая бедрами и опускаясь на мой член по самое основание. Я стону, обхватывая ее волосы своим кулаком, а затем осторожно хватаю ее и тяну вниз ко рту.
— Я же говорил тебе молчать, — рычу я, кусая ее нижнюю губу. — Если ты разбудишь их до того, как я с тобой закончу, ты заплатишь за это позже.
Она снова стонет, на этот раз громче. Она играет с огнем, пытаясь обжечься. Это ее любимое занятие. Если я говорю ей не делать чего-то, она изо всех сил старается это сделать. Это не должно меня так сильно возбуждать, но прошло уже пять лет, а мой член до сих пор твердеет каждый раз, когда она так делает.
Она тоже это знает. Она бесстыдно использует это в своих целях. Я люблю каждую секунду этого. Ее волшебный аромат до сих пор остается моим любимым.
Все в нашем окружении это знают. Я не скрываю, что одержим своей женой. Когда дело касается ее, я собственнический и чрезмерно опекающий ублюдок, и я не извиняюсь за это. Она центр моей вселенной. Без нее все это чертово дело развалится.
Моя жизнь обрела смысл в тот день, когда она вошла в нее на тех нелепых каблуках. С тех пор это обретало немного больше смысла с каждым днем. Она цель, страсть, причина. Черт, она все.
— Зейн, — хнычет она. — Пожалуйста.
— Пожалуйста, что, ягненок?
— Сильнее.
— Так? — Я поднимаю ее только для того, чтобы дернуть обратно на свой член.
— Да! — она хнычет, запрокинув голову.
Я делаю это снова и снова, поднимая бедра, встречая каждый сильный толчок, пытаясь проникнуть как можно глубже. Пытаюсь свести ее с ума, как она меня. Господи, она понятия не имеет, что делает со мной.
Или, может быть, она знает. Я говорю ей это уже пять лет. Она знает каждую мою пошлую мысль. Я также говорю ей и милые. Они смешиваются с пошлыми, когда она вот так обхватывает мой член, и льются потоком с моих губ.
Я снова опускаю ее, прижимая основание своего члена к ее клитору.
Ее сладкий вздох дает мне понять, насколько она близка. Слава Богу. Мои яйца не выдержат большего. Она каждый раз является самым сладким мучением.