Конборн лоснился, улыбался заискивающе и кивал. Поттер же увлеченно что-то ему рассказывал и явно не замечал ни кокетливых взмахов ресниц, ни легкого румянца на гладко выбритых щеках молодого следователя.
После того, как я выиграл сражение на Хэллоуине, я почти не видел Поттера. Накопилось слишком много работы. Вышли почти все зелья в больничном крыле, и я часы напролет проводил у себя в подземельях в компании котлов, черпаков и выпотрошенных флоббер-червей.
Только вчера, выбравшись в библиотеку за очередным рецептом зелья, я встретил там Поттера. Хотя, «встретил» — это совсем не то слово.
Время перевалило за полночь, поэтому я удивился, когда увидел тусклый свет от свечей в читальном зале. Обойдя высокий стеллаж, я остановился и негромко усмехнулся.
Поттер спал, уронив голову на свиток пергамента. Его волосы разметались по белым страницам книг, которые лежали по всему столу в беспорядке. Я неслышно приблизился. Гусиное перо выпало из руки, оставив синий росчерк на пальцах, и под его кончиком виднелись несколько капель засохших чернил. Одной щекой герой магической Британии упирался в свиток, отчего его пухлые бледно-розовые губы приоткрылись. Очки лежали рядом. Ресницы отбрасывали длинные тени на его щеки. Он выглядел таким юным, нежным и беззащитным. Уютным, домашним, добрым, любимым…
Тронувшая мои уста улыбка медленно исчезла. Я стоял и не мог оторвать от Поттера взор. Словно кто-то наложил на меня оцепенение. Отвести взгляд в сторону было выше моих сил. Прекрасно понимая, что мне нужно убраться из библиотеки как можно быстрее, я сделал еще один медленный шаг вперед и опустился перед спящим Поттером на корточки. Волна ослепляющей нежности поднялась в моей душе, сметая все доводы разума, наполняя меня жизненной силой и такой мощной любовью, что впору было потерять сознание. Я резко вдохнул теплый воздух, пахнущий книжной пылью, чернилами и пергаментными листами, и задержал дыхание, чтобы унять сердцебиение.
«Мерлин, что же это? Откуда это во мне? Неужели я еще способен на такие чувства!»
Рукой я дотронулся до края его мантии, невесомо погладил атласную ткань пальцами и потянулся вперед.
Меня вело подсознание и дикое, жгучее желание. Мне казалось, что если я не дотронусь до него сейчас, пока никто не видит, и он спит — даже не почувствует! — то я просто не сойду с этого места живым.
Черные ресницы слегка дрогнули, когда я приблизился. Я чувствовал у себя на губах его теплое дыхание и каким-то дальним участком головного мозга понимал, что если он сейчас проснется, и увидит перед собой профессора Снейпа в столь недвусмысленной близости, то… Все сомнения пропали резко и начисто, как только я преодолел эти полтора дюйма, разделяющие нас, и невообразимо нежно прикоснулся к его губам своими…
… Сердце колотилось так, будто намеревалось выскочить из груди. Внутри меня бушевал вихрь эмоций, от дикого восторга до неясного страха. Я ощутил себя снова шестнадцатилетним мальчишкой, который впервые испытал взрослое сладостное чувство влечения. Эти ощущения, спящие столько лет где-то глубоко в моей душе, словно прорвались во мне сейчас.
Больше всего мне хотелось разбудить Поттера мягким прикосновением к его волосам, увидеть его в глазах ответное чувство, целовать его до тех пор, пока не закончится дыхание — нежно, трепетно, бережно. Мне впервые за долгое время хотелось дарить себя всего и без остатка кому-то другому — ему!
«Открой глаза. Открой, и я не стану больше скрываться и прятаться. Я признаюсь тебе тот час же! Подними свои чудные ресницы и посмотри на меня, увидь меня здесь, склоненного перед собственной любовью. Открой весенние глаза, и ты узнаешь такого Северуса Снейпа, которого не знал никто до тебя! Ведь все, чего я хочу — это быть рядом с тобой…»
Боже мой! Невероятно, безрассудно! Ребячество. Глупости. Сиюминутные, безумные порывы! Как легко ты встал на колени, Северус! И тебе ведь не хочется с них подниматься. Ты готов вложить свое сердце в ладони Поттера, повинуясь этому странному, сокрушающему чувству.
«Черт возьми, это мое право! Я имею право хотеть кого-то любить, я имею право на эти чувства. Я достаточно послужил в этой жизни обоим сторонам и теперь хочу чувствовать, любить, дышать одним-единственным человеком. Я готов позволить себе это!»
Отстраняясь от раскрасневшегося во сне лица Поттера, я слегка улыбался, а потом поднялся на ноги и потряс его за плечо.
Поттер открыл глаза и поднял голову со стола. К его щеке прилип листок пергамента, потом отлип и оставил отпечаток чернил на коже. Уголок моего рта неумолимо полз вверх.
— Не лучшее место для сна, Поттер, — мягко проговорил я, и звук моего голоса окончательно прогнал наваждение, которое только что бушевало в моей душе.
Он потер глаза совершенно очаровательным детским жестом и зевнул, прикрыв рот ладонью.
— Профессор Снейп, который час? — спросил он хрипловатым со сна голосом.
— Половина первого ночи. В замке орудует убийца, вам не следует так беспечно засыпать в уединенном месте.
Поттер выпрямился, потянулся, раскинув руки в стороны, пригладил волосы и потряс головой.
— Вы правы. — Он обвел взглядом книги, в хаотичном порядке разбросанные по столу, и нахмурился.
— Вы что-то искали в библиотеке? — спросил я, — возможно, вам помочь?
Он покачал головой и вздохнул.
— Да я и сам не знаю, что ищу. Я перелопатил все справочники Ньюта Саламандера о магических животных, нежити и существах, но не нашел того, что напало на вас тогда в коридоре.
У меня потеплело на сердце. Он искал тварь, которая чуть не прикончила меня возле собственного кабинета, хотя это работа Конборна, а вовсе не его.
— Можно выписать книги из национальной магической библиотеки, или из особой секции министерства магии. Возможно, там есть какая-то информация.
Поттер рассеяно покивал.
— Да. Так я и сделаю. Спасибо.
— Так вам нужна помощь? — спросил я снова, и он посмотрел на меня с оттенком удивления, — в конце концов, я выиграл вас в свое распоряжение на три часа, помните? Почему бы нам не потратить их так?
Поттер некоторое время молчал, а потом на его лице появилась теплая улыбка. Он улыбнулся мне так искренне, что меня снова окатило жаром изнутри.
— Как вам будет угодно.
…
— Северус, вы слушаете? Голосуйте, вы — за или против?
Я резко вынырнул из воспоминаний, вздрогнул и выпрямился в кресле.
— Что? А, разумеется, я — за!
Понятия не имею, за что я только что проголосовал, но Флитвик вроде бы доволен.
— Отлично, теперь сводный хор Хогвартса переходит в ваше полное распоряжение и руководство, — проговорил Конборн, улыбаясь.
— Что?!
Все добродушно засмеялись, и я понял, что это шутка.
— Повнимательнее, Северус, — укоризненно говорит МакГонагалл.
Искоса я взглянул на Поттера. Он заметил мой взгляд и слегка мне улыбнулся.
— И у нас остается еще один вопрос, — утомленно продолжает Минерва, — профессор трансфигурации…
По кабинету пронесся тяжелый вздох. Отсутствие в расписании трансфигурации досаждало всем, потому что пустующие часы нужно было заменять, и получилось так, что у всех преподавателей нагрузка увеличилась в полтора раза.
— Так никто и не подал заявку, Минерва? — всплеснула руками Трелони.
За эти годы предсказательница сильно постарела, обзавелась еще одним десятком новых шалей и стала ещё более странной и неуравновешенной, чем раньше. Мы видели ее только на обедах в Большом зале. Завтракать и ужинать Трелони предпочитала у себя в башне.
— Ко мне поступило одно предложение, но, учитывая темное прошлое этого человека, министерство еще не одобрило его.
— И кто же это?
Я нахмурился. Человек с темным прошлым. Все Пожиратели Смерти были отловлены и заключены в Азкабан в течении двух лет после войны. Не осталось ни одного человека, связанного с Темным Лордом, который бы не подвергся судебному делу. Я сам прошел через несколько заседаний, и находились многие волшебники, в том числе и представители Визенгамота, желавшие если не засадить меня за решетку, то не допустить к преподаванию — точно. Если бы не горячее заступничество Поттера, неизвестно, где бы я сейчас был. Из тех, кто мог бы «похвастаться» своим темным прошлым, на свободе оставался только…