В тот вечер я был освобожден от всех дел и выбрался из замка на прогулку. Мороз слегка покалывал лицо и руки, и я чуть ежился под теплой мантией. Медленным шагом спустился от замка по длинной лестнице к озеру. Вдоль подмерзающей глади черной воды виднелась светлая полоска песка, а яркая луна образовывала световую дорожку от берега, по воде и прямо в небеса.
Ломкий лед хрустел под моими ногами, меня окутывал поздний вечер, и на душе было спокойно. Я мог бы по пальцам пересчитать дни, когда мне было на самом деле хорошо и уютно находиться там, где я находился. Это величайшая ценность — быть на своем месте и чувствовать в душе не пустоту, а вдохновение. Наполненность, смысл…
Размышляя, я медленно обогнул побережье по дуге, вышел к одиноко стоявшему дереву возле самой воды, а потом резко затормозил и застыл в тени, в которой я мог оставаться незамеченным. Фрэнсис Конборн стоял на коленях перед Поттером, и что-то жарко ему шептал.
— Гарри, вы не можете больше делать вид, что не понимаете моих чувств к вам, — долетел до меня сбивчивый и взволнованный голос молодого следователя, — уже несколько месяцев я живу только тем, подарите ли вы мне свою улыбку.
Поттер выглядел до крайности сконфуженным и смущенным. Фрэнсис легко прикоснулся к его руке, и он попытался её выдернуть, но Поттеру проще вытащить из волос клеща, чем оторвать от себя Конборна. У меня все внутри упало, когда я услышал отстраненный ответ:
— Мне ваше внимание лестно, Фрэнсис, но с чего вы решили, что я придерживаюсь гомосексуальной ориентации?
«Все. Поздравляю, Снейп, сбылись твои опасения. Поттер — натурал».
Слушать, что там лепечет Конборн у меня не было никакого желания. Любопытство сгубило кошку, не так ли? «Будешь знать, как подслушивать чужие разговоры».
Я будто упал с большой высоты — при падении так же екает сердце — и мысленно задал себе вопрос: а чего ты ждал, Северус? Неужели ты мог надеяться, что Гарри Поттер, этот чистейший человек, опустится до твоего уровня?
Рожденный ползать летать не может. На кой-черт ему сдался стареющий зельевар со скверным характером, которому в голову внезапно ударило детство. «Спустись с небес на землю, идиот, у тебя изначально не было ни единого»…
Ветка под моими ногами издала такой громкий хруст, что недалеко от меня во тьме леса, всполошившись, кинулся наутек какой-то мелкий зверек. Поттер и Конборн повернули головы синхронно, и даже в темноте я успел разглядеть досаду, которая промелькнула в глазах Фрэнсиса.
— Профессор Снейп!
Гарри выдернул свою руку из цепких лап Конборна, и сделал пару шагов ко мне.
Лицо мое приняло отстраненное выражение, я закутался в мантию, привычно закрываясь ею от всего, спрятал в её складках все свои глупые чувства и абсурдные мечты-надежды, а потом обратил взор темных глаз на Поттера и поднимающегося с колен Фрэнсиса.
— Добрый вечер, — произнес я бархатно, — простите, что помешал, я уже ухожу.
Когда я отвернулся от обоих, мне в спину прилетело:
— Мне нужно обсудить с вами кое-что, профессор Снейп, не уходите.
Я замер на полушаге, не зная, как мне реагировать, а Гарри продолжил:
— Фрэнсис, не могли бы вы оставить нас?
— Конечно, — недовольно отозвался Конборн.
Проходя мимо меня, он одарил меня огненным взглядом, на что мне было абсолютно наплевать.
— Я слушаю вас, — произнес я отстраненно, когда следователь скрылся за деревьями.
Поттер смотрел на меня секунду задумчиво, потом развернулся лицом к озеру.
Луна играла в его вороных волосах серебристыми бликами, сглаживала тени на лице, и оно казалось мне мраморно-белым. Руки он сложил на груди, чуть приподнял голову, всматриваясь вдаль, грудь его приподнялась, когда он вдохнул морозный воздух, и медленно опустилась.
Меня все эти движения завораживали, я следил за ними тайно, так, чтобы ни единым жестом не выдать себя. Контролировать лицо, не останавливать взгляд на нем долго и не забывать дышать ровно. Хорошо бы еще и не думать…
— Мадам Помфри рассказала, что во время моего беспамятства вы не отходили от моей кровати и всячески пытались мне помочь. — Проговорил он негромким голосом, по-прежнему вглядываясь в укрытую звездами водную гладь. — Благодарю вас за это.
После недолгой паузы я ответил:
— Я думаю, что вы бы сделали для меня тоже самое. — И с легким налетом иронии добавил, — спасать друг друга — это вошло у нас в привычку, не так ли?
Губы Поттера тронула улыбка. Глаз от озера он не отвел.
— Несомненно. Можно ли мне узнать, что вы, в итоге, сделали?
Он смотрел в сторону, и я мог разглядывать его открыто. Взгляд мой скользил по его профилю, шее и по складкам профессорской мантии, выглядывающей из-под теплого полушубка, который Поттер накинул на плечи, не застегивая.
— Ничего. Я не знал, как действовать.
— Ничего? — черные брови чуть приподнялись, ресницы, отбрасывающие длинные тени на щеки, взлетели, когда он поднял взгляд в небо, к звездам, — мадам Помфри рассказала, что нашла вас держащим меня на руках, и я к тому времени уже очнулся.
— Я не применял к вам никаких заклинаний, если вы об этом.
Поттер был загадочно красив сейчас, в эту минуту. Он стоял сосредоточенный, спокойный, полный силы и жизненной энергии. Сильный, свободный, талантливый. Небывалый прилив теплоты нахлынул на меня, я чувствовал, что тону в нем, как в омуте. Меня ударило такое мощное желание дотронуться до него, что только неимоверное усилие воли удержало на месте.
Поттер склонил голову, принимая мой ответ, а потом произнес:
— Я вам верю, однако, что-то произошло. Я пришел в себя и достаточно быстро восстановился. И спасли меня именно вы, профессор Снейп, потому что больше в больничном крыле никого не было. Я как будто спал, и сначала была только тьма. А потом стали приходить слова. Я слышал их все отчетливей с каждой секундой, пока не очнулся.
Он немного помолчал, формулируя свою мысль, а я боялся пошевелиться. «Мальчишка был без сознания, — твердил я себе, — он ничего не мог слышать! Это невозможно».
Меня посетило странное двоякое чувство. Мне одновременно хотелось грубо оборвать этот разговор и продолжать его, заставить Поттера вспомнить все, что я говорил ему в лазарете. Но я не сделал ни того ни другого.
— И что же это были за слова?
Я спросил то, что в данной ситуации было логично спросить, а Поттер внезапно глубоко и шумно вздохнул. Улыбка его пропала, а с неба начали падать первые пушистые снежинки. Следующие слова Гарри проговорил, обращаясь к луне:
— …Вернись ко мне. Я даю тебе слово, если ты откроешь глаза, я сделаю все, я продам душу дьяволу. Я сумею тебя защитить. Никто больше не посмеет тронуть тебя. Я стану твоей тенью, всю жизнь посвящу тебе, даже если ты меня отвергнешь. Я все равно буду рядом…
Я вздрогнул, и сердце мое пропустило удар.
Он процитировал дословно. Он запомнил все, до единого слова. Я так растерялся, что не мог заставить себя говорить, не мог собраться с мыслями, чтобы решить, как действовать дальше. А Поттер продолжал:
— …Я открою тебе тайну, а потом, если ты позволишь, то мы будем очень счастливы. Мне никогда еще не хотелось для кого-то жить…
Установилась тишина, и через несколько мгновений он повернул голову и посмотрел на меня. Взгляд был горящий, яркий, вдохновенный и абсолютно знающий. В нем читалась невероятная смесь эмоций! Надежда на то, что он ни о чем не догадается, умерла во мне, как только я увидел его глаза.
Мое дыхание потерялось где-то по пути в легкие, руки сжались в кулаки, и в мыслях мелькнуло горячечное и судорожное воспоминание о том, как я прижимал его к себе, гладил по волосам и целовал, целовал жадно, торопливо, целовал его…
Внезапно я понял, что пока я пытался взять в себя в руки, Поттер прекрасно и без особого труда считал все эти мысли с моего лица.
В уголках его губ пряталась улыбка, он не сводил с меня глаз так же, как до этого не отрывал взора от звездного неба и лунной тропинки, подрагивающей на воде.