— Профессор Поттер, у вас первый урок, вы помните?
Мой голос показался мне несколько паническим и ревнивым. Неприязненный взгляд Конборна подсказал, что так оно и есть, но Гарри только мимолетно улыбнулся мне, проходя мимо, и скрылся в коридоре.
Подождав, пока зал опустеет, Фрэнсис вальяжной походкой подошел ко мне.
— Я нервирую вас, Северус?
— Весьма. — Сдержанно ответил я, и он слегка улыбнулся.
— А ведь не зря вы так беситесь. — С явным удовольствием проговорил следователь, смахивая с плеча несуществующую пылинку, — не уверены в Гарри? Боитесь, что кто-то более… ммм… — он картинно призадумался, обдумывая подходящее слово, и мгновенно расцвел гадкой улыбкой, — молодой и красивый… подходящий, его у вас уведет?
Я смерил его взглядом и не удостоил ответом.
***
Потолок в Большом зале был заколдован тысячу лет назад. Кто наложил такое прекрасное заклинание — никто не знал, но поддерживалось оно традиционно директорами Хогвартса.
Потолок — точная копия неба в ту погоду, которая в эту самую секунду на улице. Сейчас он отображал ясное ночное небо, усыпанное звездами, словно веснушками. Оно было таким высоким и бездонным, что казалось, даже дышало, будто живое. Луна сверкала белым боком, исчерченным родимыми пятнами далеких кратеров и каньонов. Звезды, особенно холодные и далекие зимой, взирали на спящий волшебный замок льдистым взглядом. Какое им дело до копошащихся внизу людей? С их вышины все кажется таким простым…
Я наблюдал, как Гарри ходит меж длинных рядов теплых спальных мешков на меху и оглядывает своих гриффиндорцев. Меня восхищала его любовь к детям. Он старался каждому уделить внимание, выслушивал самый дикий бред, который они ему рассказывали, каждому старался помочь и очень расстраивался при неудаче. Вот и сейчас он не идет спать, хотя время уже заполночь, все проверяет своих подопечных, волнуясь, не холодно ли кому, все ли спят, закутавшись в одеяла и спальные мешки. Студенты когтеврана не могли вместить к себе ещё и осиротевший без своей башни гриффиндор, а у пуффендуйцев было мало места. Поэтому юные львы ночевали в Большом зале, покуда не восстановят их комнаты.
На последнем педагогическом совете было принято решение объединить все курсы. В школе остались лишь самые упрямые, радеющие за учение и сироты, которым возвращаться в детские дома не хотелось вовсе. Из первокурсников осталось девять человек. Немногим больше было вторых и третьих курсов. В средних классах больше всех было на гриффиндоре и когтевране, а в старших — в слизерине. Малышей у меня забрали всех до одного. Я читал лекции всем факультетам сразу, освободилось много времени, и мы все чаще оставались вдвоем в комнате Гарри. За огромной аудиторией Защиты от Темных Сил располагалась уютная спальня со смежной ванной и большим камином, перед которым я любил читать, пока Гарри рядом проверял контрольные или готовился к урокам. Моя новая комната, в которую я перетащил те немногочисленные вещи, спасенные после обвала в подземельях, все чаще пустовала. Если Минерва и знала, что мы с Гарри практически живем вместе под крышей школы, то не подавала виду. Директор была дамой консервативных взглядов и долгое время не могла поверить в наше совместное чувство.
— Вроде все угомонились, — отдуваясь, сообщил Гарри. Он подошел ко мне, осторожно огибая спящих, улыбнулся устало и вздохнул.
— Тебе нужно отдохнуть, — сказал я тихо, — иди, я присмотрю за ними.
— О, не не, я не оу пааать, — прошамкал герой, чуть не вывихнув челюсть от чудовищного зевка.
Я усмехнулся.
— Ну да, конечно. Серьезно, Гарри, иди ложись, твоим студентам ничего не грозит.
Гарри обернулся и окинул взглядом посапывающих завернутых в меховые спальные мешки детей.
— Мне кажется, им сейчас постоянно что-то грозит, — печально проговорил он, — обидно, ведь это все дети войны, и они заслужили мирное небо над головой.
Он указал на ряд старшекурсников.
— Они были первокурсниками, когда к власти пришел Волан-Де-Морт, ты наверняка помнишь их, Северус. У Нила Григера убили родителей, он живет с бабушкой, у Мелиссы и Ника Шерол отец вступился за семью маглов, живущую по-соседству. Пожиратели Смерти пытали его, и теперь он медленно выздоравливает в Мунго. Мэри Стюарт осталась круглой сиротой в возрасте четырех лет, и живет в приюте. У неё нет никаких родственников. — Гарри горестно покачал головой, — и теперь над ними снова висит неизвестная опасность. Мой долг их защищать, но я не знаю, как это сделать.
Немного помолчав, я ответил:
— Ты не виноват, что башня обвалилась. И во всем, что происходит, нет твоей вины. Ты только за руку их не водишь по школе, стережешь их, когда они спят. Ты делаешь много, Гарри, перестань себя мучить.
Он чуть улыбнулся и одарил меня теплым взглядом. У меня в груди разлилось жгучее чувство привязанности к нему. Я будто барометр улавливал самые тонкие его настроения и пропускал через себя. Это было нечто новое, но волнительное и любопытное.
Когда через час он начал клевать носом, я мягко прикоснулся к его плечам, поднимая его со стула, и сопроводил до комнаты на втором этаже возле смежного кабинета Защиты.
— Останься сегодня у меня, — попросил он сонно и потянул меня к себе на кровать, попутно снимая мантию и расстегивая рубашку.
Я шутливо погрозил ему пальцем.
— У меня дежурство сегодня ночью, Поттер, и не старайся меня соблазнять — не выйдет.
Оставшись в одних черных брюках, он каким-то театральным жестом, полным абсурдной бравады, закинул через голову рубашку и потянул меня на кровать так сильно, что мне пришло сесть, чтобы не повалиться на него.
Поттер как того и ждал. Обняв меня обеими руками поперек плеч, он отклонился назад, а потом, когда я подчинился, ловко выскользнул и уселся сверху.
Я рассмеялся.
— Так-так-так, мистер Поттер, саботаж и бунт? А что скажет директор, если узнает, что я пропускаю дежурство?
— Что скажет? Я уверен, что ничего хорошего, — озорно откликнулся Гарри, забираясь пальцами под ремень моих брюк, — но! Ты об этом не пожалеешь.
Когда он успел расстегнуть застежки, я не заметил. Он одним плавным движением стянул с меня одежду, и без предупреждения облизал розовую головку весьма заинтересованного в происходящем члена.
Я не сумел сдержать сладостного возгласа, и Поттер довольно улыбнулся.
— Ты всегда держишься непозволительно долго, — посетовал он, лаская меня руками, и я с трудом сохранял способность понимать, что он говорит, — молчишь, как партизан, ни стоном, ни дрожью не выдаешь себя. А ведь мне хочется знать, насколько тебе хорошо со мной.
Я открыл глаза, которые категорически не хотели открываться и приподнял голову. Меня ждало крайне волнительное зрелище.
Щеки Гарри раскраснелись, будто их опалило солнцем, глаза блестели, влажные губы выделялись на лице ярким маком. Он не отводил взгляда от моих глаз, и я читал в весеннем взгляде восхищение, нежность и мощное желание. В нем словно в зеркале отражались мои собственные эмоции. Меня словно электрическим разрядом дернуло изнутри возбуждением, стремительным и беспощадным, сметающим все остальные чувства, как внезапным порывом ветра сметает жухлую листву.
Гарри медленно улыбнулся, вокруг его глаз образовались мелкие трогательные морщинки.
— Ты такой красивый, Северус…
— Боюсь, твое мнение слегка необъективно.
Он улыбнулся еще шире.
— А как же иначе?
Через секунду у меня не осталось больше мыслей в голове и, тем более, слов, чтобы их выразить.
Возможно, в моей жизни и были любовники искуснее Гарри, но все они не шли ни в какое сравнение с ним. Недостаток в опыте он с лихвой компенсировал старанием и желанием. Я предоставил ему полную свободу в действиях.
Волосы черней вороного крыла взлетали с каждым движением, чуткие осторожные пальцы делались все теплее, все нетерпеливее, пока ускоряли темп. Когда он заставил меня выгнуться в невыносимо сладкой истоме на постели, я почувствовал его радость. Ощутил её как свою, а открыв глаза, увидел над ним стремительно гаснущий ореол магической вспышки. Такая появлялась все чаще, когда мы занимались любовью.