Я взял конверт и быстро вскрыл. Пробежав глазами письмо, я кивнул домовику и проговорил:
— Дипси, никому не говори об этом письме, ты понял?
— Дипси знает, сэр, — тут же отозвался домовик, — мастер Малфой просил того же.
Кивком головы я отпустил эльфа и направился в кабинет трансфигурации. Нужно было скорее рассказать обо всем Гарри.
Я приблизился к двери в аудиторию, взялся за медную ручку и бесшумно потянул на себя. Дверь так же бесшумно отворилась. Слова, которые вот-вот готовились слететь с языка, застряли в глотке.
На учительском столе спиной ко мне сидел Гарри в расстегнутой мантии. Страстно обнимая, его целовал Фрэнсис Конборн.
========== Глава 12 ==========
Даже если бы я ворвался к ним в кабинет с воплями, они бы меня не заметили. Конборн чувственно гладил Поттера по спине и целовал его так, будто это последнее, что ему дозволено в жизни. Взгляд мой был прикован к Гарри. Он тихо постанывал, запрокинув голову, рассыпав свои черные волосы по плечам. Я отстраненно удивился: как они успели отрасти. Глаза обоих были закрыты, они выглядели полностью погруженными друг в друга.
Я попятился в коридор, закрыл дверь и прислонился к ней спиной. У меня путались мысли и казалось, что кто-то взял и столкнул меня в черную пропасть, и теперь я падаю в бездонность и неизвестность. Волнами накатывала чудовищная, выжигающая нутро обида, удушающая, ослепляющая, лишающая слуха и разума. Я тщетно пытался поймать хоть одну из разлетающихся мыслей, провел ладонями по лицу, с остервенением вытирая злые слезы, едва выступившие на глазах. В груди поднималась чудовищная боль, она сдавливала все внутри, не давая дышать, думать.
Пошатываясь, я оттолкнулся от двери и пошел по коридору по направлению к выходу.
Каждый шаг заставлял совершать себя, словно подвиг. Выпрямил спину до боли в пояснице, вздернул подбородок. Мгновенно вспомнилось, как нужно держать лицо. Бесстрастная маска безразличия ко всему, бесстрастность и отстраненность вернулись на свое место сами, не стоило даже прилагать усилие. «Только в этом ты и хорош, Снейп. Да. Вот это ты умеешь»…
Вокруг что-то происходило, сновали студенты, слышалось робкое: «Здравствуйте, профессор Снейп», и я машинально кивал и кривил губы.
Выйдя из замка на свежий воздух, глотнув мороза, я, наконец, начал соображать. Зашел за угол, слившись со стеной замка, спрятался от немногочисленных глаз гуляющих студентов.
Шел снег.
Меня немилосердно обдавало обжигающим февральским ветром. Редкие снежинки медленно выпадали из серых пригоршней небес, и я некоторое время просто наблюдал за ними.
«А чего ты ожидал, Северус? — пришла горькая мысль, — что он действительно останется с тобой до конца жизни? Тебе сорок пять лет, и ты до сих пор настолько наивен. С тебя любви хватит, ты растратил весь свой лимит за эти три месяца. Но как же болит, как болит…»
«Тебе вновь предпочли кого-то лучше, красивее, смелее, успешнее. Тебя вновь предали, и никто не виноват в этом. Никто, кроме тебя самого. Ты позволил себе поверить…»
— Прекрати, перестань, уймись! — зашептал я, неизвестно к кому обращаясь.
Схватившись за голову и до боли рванув черные пряди, я глухо застонал. Мне срочно нужно было возвращаться в реальность. То, что Гарри предал меня не отменяет тот факт, что ему грозит смертельная опасность.
Внезапно я почувствовал, что немею от холода. Я выскочил на мороз в чем был — рубашке и атласной тонкой мантии — и конечности отнимались от боли.
Я с трудом отлип от ледяной каменной стены замка. С моей головы упало снежное крошево.
Расправить плечи, голову выше, и маска, маска!
Минуя прохладный холл, я вошел в Большой зал, пересек его скорым шагом и скрылся за дверью, ведущей в тайный коридор прямо за учительским столом.
Поднимаясь по винтовой лестнице, я еле переставлял ноги. Смотреть на меня было больше некому, и можно было не держаться так прямо, словно кол проглотил. Я несколько раз запнулся о низкие, часты ступени, остановился, зажмурился. Внутри меня скручивалась тугая пружина. То, что жило, цвело в моей душе, то что придавало мне сил, необычайно поддерживало, заставляло чувствовать себя значимым и сильным, было вывернуто с корнем, как дерево, выросшее не в том месте. А за ним открывалась кровоточащая рана и чудовищная боль… Кажется, когда-то я уже чувствовал такую же…
— Ты знал, что так будет, — прошептал я, и пустое пространство лестничного пролета подхватило мои слова таким же тихим, обреченным эхом.
Через полчаса, которые я собирался с духом, чтобы посмотреть Гарри в глаза, дверь в мой кабинет бесшумно открылась. Поттер вошел, принеся с собой свет, как обычно.
Есть такие люди, которые будто светятся изнутри. У них настолько горячее сердце и добрая душа, что возле них можно греться. Я в своей никчемной жизни встречал таких дважды — Дамблдора и Гарри, и это меня восхищало в них.
— Привет, тебя не было за завтраком, — работаешь?
Он пересек аудиторию легким молодым шагом и остановился перед моим столом, где я делал вид, что проверяю контрольные.
Я поднял на него взгляд.
Из его глаз, когда он смотрел на меня, не уходила нежность и робкое восхищение, тщательно скрываемое, конечно. На его щеках цвел румянец, от него веяло молодостью, свежестью, горячностью, огнем.
Поттер прекрасен, он достоин счастья в этой жизни.
— Мне нужно предупредить тебя. — Голос мой звучал слегка хрипло, наверное, сказывалось мое пребывание на морозе, — Фрэнсис Конборн — не тот за кого себя выдает. Он связан с неким Орденом. Как я понимаю, это тайная организация министерства магии. Они хотят убить тебя.
Ласковая улыбка на его лице выцвела на глазах. А потом я понял, что он услышал в моих словах совсем не то, что было сказано:
— Северус. Что случилось?
У Гарри весенние глаза, мягкие волосы. Он любит, когда я зарываюсь в них пальцами. Он боится щекотки, обожает поцелуи в шею и забавно фыркает, когда возмущается. Все что в нем есть, любимо мною, и я любил бы его до конца жизни, я бы оберегал его от всех напастей. Будет ли Конборн относиться к нему так же?
Я не сразу заметил, как он подошел ко мне. Прикоснулся к моей руке трепетно, взглянул на меня уже тревожно и потянулся, чтобы поцелуем спросить — все хорошо?
Я скупо ответил, едва прикоснувшись к его губам, а потом отошел к шкафу с ингредиентами. Пальцы уцепили первое
, что попалось под руку — баночки с сушеными жучиными глазами.
— Ты слышал, что я сказал? Тебе грозит опасность.
— Ничего нового. — Отозвался Поттер, — мне постоянно что-то грозит. Я уже привык.
Я вытащил баночки, поставил их на стол. Настал черед засушенных трав и заспиртованных тритонов.
— Северус.
Медленно вздохнул. Интонация его голоса поменялась. Гарри медленно подошел, оглядел ровный ряд выставленных на столе ингредиентов и поинтересовался:
— Делаешь ревизию?
Мне было сложно говорить, слова терялись где-то в недрах разума, рождаясь резкими и обвиняющими. Мне хотелось орать и бесноваться, швырнуть ему в лицо все, что я думаю о нем и особенно о Фрэнсисе. Вместо этого я осторожно положил на стол засушенный цветок сон-травы.
Гарри внимательно наблюдал за моими манипуляциями, и позвал в третий раз:
— Северус…
— Все в порядке, — мигом отозвался я, чувствуя, что если он назовет мое имя еще раз, я просто взорвусь.
— Тогда на что ты злишься?
«Я не злюсь, Гарри, я умираю».
— Ни на что, — и легким движением прикоснулся к кончикам его волос, лежащим на его плечах.
Какие они выросли длинные.
Чтобы улыбнуться, нужно слегка растянуть губы, одновременно приподнимая их уголки. Да. Именно.
— Гарри, сейчас есть намного более важные…
Камин за моей спиной изумрудно вспыхнул. В магическом пламени проступила голова профессора Флитвика.
— Северус… О, Гарри, и вы здесь. Зайдите ко мне, будьте добры.