Я открыл глаза, и взор мой выхватил из сизого неба стройный силуэт на метле. Поттер летал не так далеко от моста, и мог бы меня видеть, если бы повернул голову влево. Он носился в воздухе, выписывая узоры и мертвые петли. На нем был алый плащ, который стелился за ним по ветру, и мне казалось, будто солнечный свет охватывает его фигуру, льнет к ней теплом, тянется и вьется вокруг незримым ореолом.
У меня перехватило вдруг дыхание, я вцепился двумя руками в камень древнего моста, пальцы соскользнули и я неосознанно подался вперед.
Поттер завертелся на метле волчком, рванул вверх, на мгновение скрывшись в облаке, и до меня донесся счастливый смех. Он засмеялся беззаботно, серебряно, рассыпчатой пылью блесток на солнце, и внезапно я ощутил нечто настолько сильное, бессмертное, мудрое и древнее, как сам мир, внутри себя.
Мощное чувство ударило меня в грудь неожиданно и беспощадно, и следом пришла мысль, которая заставила меня отшатнуться от бортика моста и рваным шагом убраться прочь с его глаз, хоть он и не смотрел на меня.
«Он всегда будет летать, Снейп, а ты навечно останешься прикованным к земле своим прошлым».
Быстрым чеканным шагом я вошел в огромные резные двери, за которыми находился вход в Большой зал, закрыл их за собой и прислонился спиной, чувствуя, как впивается в кожу деревянный орнамент сквозь одежды. На секунду я задержал дыхание, чтобы унять сердцебиение. Какая сильная ярость тогда овладела мной, поднялась со дна души стремительно, словно разбуженная кобра. Ярость на самого себя.
Мне непозволительны такие чувства. Я никогда больше не стану думать о Поттере в определенном смысле. Он достоин лучшего и точка.
***
Завтрак прошел вяло и медленно. Проанализировав свои утренние ощущения, я пришел к выводу, что в моей жизни было слишком мало хорошего, а со смертью Темного Лорда, этого хорошего стало напротив — много. Вот меня и посещают непонятные наваждения.
Дальше по столу, минуя Флитвика, директора и Трелони, слева от меня Поттер бодро жевал овсянку, охотно поддерживая беседу с Хагридом. Что-то горячее шевелилось в моей душе, когда я бросал на него взгляды, но это была не более чем тень моих утренних эмоций. Из чего я сделал вывод, что все это наваждение и блажь.
Поэтому входил в просторную аудиторию Защиты от Темных Сил я в полном спокойствии.
— Доброе утро, профессор Снейп, — улыбнулся мне Поттер из-за преподавательского стола и вновь склонился над стопкой пергаментов.
Я кивнул, отметив про себя свежий и пышущий молодостью вид мальчишки, и уселся в дальнем углу. Рядом с преподавательским столом стоял другой письменный стол, а внутри что-то шуршало.
— Боггарт? — спросил я, зная ответ наверняка.
Поттер бросил мимолетный взгляд на стол и кивнул.
— Знаете, я думаю, что для второкурсников боггартов изучать все же рановато. Не так-то просто справиться со своими страхами в столь юном возрасте.
— Бросьте, Поттер, двенадцать лет — самое время. Самоконтроль в стрессовой ситуации — вот чему следует учиться прежде всего. Этот урок не освоить за пару занятий, поэтому боггарты стоят в программе уже на втором курсе, а инферналы — на шестом.
Мальчишка наградил меня взглядом полным сомнения, но спорить не стал. А потом я зачем-то сказал:
— Я видел, как вы летали утром.
— О… Это вместо зарядки… Захотелось вдруг вспомнить юность…
Говорил Поттер так, будто оправдывался, а я застал его за чем-то непотребным. Но наш разговор был прерван появлением шумных студентов, и я забился в угол мрачной тенью, словно летучая мышь.
Первые пятнадцать минут Поттер рассказывал теорию, а потом махнул палочкой, и стол, угрожающе трясясь, выехал на середину аудитории.
— Боггарты — существа слабые, однако обладающие мощным психологическим приемом. Они видят ваши затаенные страхи и превращаются в то, чего вы боитесь больше всего. И самое главное, чему мы сегодня с вами научимся — это бороться с самим собой. Самоконтроль в стрессовой ситуации…
Я узнал собственную фразу и слегка фыркнул.
Дети слушали его, пооткрывав рты. Даже мои слизеринцы делали вид, что им неинтересно, однако все равно не сводили с него взгляда. Я слегка покачал головой и улыбнулся про себя. Поттер вышагивал вдоль неровного полукруга студентов, рассказывал о защитном заклинании витиевато, подбирая такие слова, которые тронули бы каждого, каждого бы заинтересовали. Мысленно я поаплодировал его педагогическому таланту. Кто бы мог подумать…
— … А теперь перейдём к практике, — и студенты все разом возбужденно зашептались.
Все шло хорошо. Дети раз за разом подходили к выпущенному из заточения в столе боггарту, он неизменно превращался в какую-нибудь малоприятную тварь, и в основном все справлялись, пока очередь не дошла до некой Мэри Стюарт.
Еще когда девочка вошла, я обратил на неё внимание — очень она была бледной и взвинченной. Она явно знала, что они будут проходить на уроке, и тряслась как осиновый лист. Поттер по неопытности ничего не замечал. Ему казалось, что всем страшно, но вместе с тем и весело. При этом ребенок явно испытывал настоящий стресс.
Когда дошла очередь до неё, мне захотелось вмешаться, но я заставил себя сидеть на месте. Я только наблюдатель, ничего более.
Привидение повернуло к девочке морду огромного уродливого волка — предыдущий умелец явно боялся оборотней — и стало уменьшаться в размерах. Видя словно в замедленной съемке, как с лица ребенка разом сходят все краски, и она становится похожей на умирающую, как ужас наполняет её глаза слезами до краев, делая их огромными и неестественными, я привстал со своего стула.
— Профессор Поттер…
Однако в следующее мгновение произошло сразу несколько событий одно за другим.
Боггарт превратился в точную копию девочки, словно она смотрелась в зеркало. Сама Мэри Стюарт завопила так, что в аудитории повылетали стекла из оконных рам. От девочки разошлась мощная волна магической энергии, и все, крича, повалились на пол. Меня швырнуло в стену воздушным потоком сравнимым по силе с трехметровой морской волной.
Поттер бросился к своей ученице, закрывая её от жирного, раскормленного страхом боггарта своим телом.
— Ридикулус! — отчаянно воскликнул он.
В его голосе смешалось волнение и гнев, и привидение отбросило в мою сторону.
Я только успел подняться на ноги, как увидел, что основательно потрепанное привидение начало менять форму. Где-то на дне моего сознания мелькнула мысль, что все в порядке. Ни студенты, ни Поттер не узнают в высоком мрачном и сутулом человеке моего отца, в которого много лет подряд превращаются мои боггарты. Но внезапно я понял, что фигура, медленно формирующаяся на полу возле моих ног, намного меньше.
Поттер, имеющий намерение подойти ко мне, остановился словно налетев на стену и вытаращил глаза на собственный труп.
Мертвый Гарри Поттер лежал в луже крови с нелепо вывернутыми конечностями, разбитыми очками, осколки которых обнаруживались здесь же. На нем был алый плащ, в котором он летал сегодня на метле с утра.
Удивительно, до каких мелочей боггарт воспроизвел мертвое тело. Каждый волосок, пропитанный кровью, каждую складку одежды, остекленелый взгляд весенних глаз.
В толпе учеников кто-то пронзительно завизжал, и это вывело нас обоих из ступора.
— Ридикулус! — во второй раз произнес Поттер, и приведение с жутким воем провалилось в преисподнюю.
Висела тишина. Я никак не мог оторвать взгляд от места, где лежал мертвец. Мне чудилась лужа крови, словно она оставила след на моей сетчатке, и её образ мерцал перед глазами.
— Урок окончен. Вы молодцы.
Поттер провожал притихших студентов, потом слегка приобнял Мэри Стюарт, которая разрыдалась у него на плече. Я молча развернулся и покинул аудиторию.
Мне не хотелось думать и анализировать все то, что произошло. Подумаю об этом когда-нибудь потом. Совсем когда-нибудь. Очень нескоро.