Пальцы Джада уже соскальзывали с клапана. Он произнес короткую молитву, и в этот миг руки Демарко разжались. Джад услышал вопль, потонувший в реве трубопровода.
Он стоял, ожидая выстрела Ваккаро.
Выстрел прозвучал.
Неужели Ваккаро промахнулся? Он услышал еще несколько выстрелов, топот бегущих ног и свое имя. Чья-то рука охватила его плечи, и голос Мак-Гриви произнес:
— Матерь Божья! Посмотрите на его лицо!
Сильные руки схватили его и оттащили прочь от ревущего трубопровода. Что-то влажное текло по его щекам, и он не знал, кровь это, слезы или дождь, и ему было все равно.
Все кончено.
Он силой разжал один заплывший глаз и сквозь узкую, кроваво-красную щелку смутно увидел лейтенанта Мак-Гриви.
— Анна там, в доме, — сказал Джад. — Жена Демарко. Нужно поехать к ней.
Мак-Гриви не двинулся, и Джад понял, что слова так и не были произнесены. Он приложил губы к уху Мак-Гриви и проговорил медленно и хрипло:
— Анна Демарко… Она в… доме… Помогите.
Мак-Гриви подошел к полицейской машине, взял радиопередатчик и отдал приказания. Джад стоял, все еще покачиваясь от ударов Демарко, подставив себя холодному, жгучему ветру.
Мы победили, думал он. Победили. Он все повторял в уме эту фразу. И произнося ее про себя, знал, что она ничего не значила. Могло ли это быть победой? Он считал себя цивилизованным человеком — врачом, целителем, а превратился в свирепое животное, одержимое жаждой убийства. Он толкнул больного человека в пучину безумия, а потом убил его. Ужасный груз, с которым ему придется прожить остальную жизнь. Он мог повторять себе сколько угодно, что сделал это, защищая свою жизнь, но знал — и да поможет ему Бог — что сделал это с наслаждением. Вот чего он никогда не простит себе. Он сам не лучше Демарко и братьев Ваккаро. Цивилизация создала очень тонкий, хрупкий слой в сознании человека, и когда он разбивается, человек снова становится зверем, погружаясь в ту доисторическую бездну, выход из которой на вершину разума он ставит себе в заслугу.
Джад был слишком слаб, чтобы сосредоточиться на этих мыслях. Сейчас он хотел только одного — спасти Анну.
Мак-Гриви стоял рядом, манеры его были до странности мягкими.
— Эта машина сейчас поедет к ней, доктор Стивенс. О'кей?
Джад благодарно кивнул.
Мак-Гриви взял его за руку и повел к машине. Пока он шел — медленно, мучительно — через двор, он понял, что дождь кончился. Далеко за горизонтом декабрьские ветры разгоняли грозовые тучи, и небо расчищалось. На западе появился первый неяркий луч — это солнце пробивалось сквозь облака, постепенно набирая силу.
Рождество обещало быть прекрасным.
