Найдя их карточки на дисплее, охранник коротко кивнул и что-то пробормотал в комм, вызывая сопровождающего. Ждать пришлось недолго. Сопровождающий оказался не роботом, а живой девушкой, молодой, улыбчивой и очень симпатичной. Петер сразу растаял. Она опустилась вместе с ними, сама остановила лифт на нужном уровне и танцующей походкой пошла впереди вежливо пропустивших ее друзей. Через пару десятков метров девушка открыла одну из дверей и улыбнувшись на прощанье, впустила их в кабинет, плотно закрыв дверь снаружи.
– Здравствуйте и садитесь, – приветливо сказал человек, сидящий за столом.
Петер машинально ответил и недоверчиво покосился на хозяина средних размеров кабинета, ничем не примечательного толстяка, а потом невольно повернулся к Генри. Тот утвердительно кивнул головой. Они аккуратно сели в стоящие у стола кресла.
– Сэр, – осторожно, но решительно начал Петер. – Нам сообщили, что вы сможете ответить на наши вопросы.
Толстяк благожелательно кивнул, внимательно разглядывая обоих через глаза-щелочки.
– Вы не могли бы немного прояснить нам судьбу одного человека? Его зовут Пол Кьюни.
Толстяк пожевал губами.
– А почему вас это интересует?
Петер замялся и Генри пришел ему на помощь.
– Пол многое сделал, чтобы вытащить нас из той мясорубки. Мы просто обязаны помочь ему, чем можем. И еще, если это конечно возможно, мы хотели бы навестить его.
Толстяк молча смотрел на них.
– Мне кажется, что обвинения против него во многом надуманы и несправедливы, – решительно вмешался в разговор Петер. – Особенно, если судить по вчерашнему сообщению по инфор-сети. По-моему, все, что он сделал, настолько перевешивает…
Толстяк решительным жестом прервал его несвязную, но горячую речь и заметно помрачнел.
– Свидания запрещены и ни для кого не делается исключений. Что же касается пунктов обвинения, то насколько мне известно, члены Военного трибунала придерживаются совсем другого мнения, – сухо произнес он. – Все они настроены исключительно серьезно. Разумеется, любые ваши новые показания, если такие появятся, будут немедленно приобщены к делу.
– Трибунал? – воскликнул Петер.
– Разумеется. А почему вас это так удивляет? Вы же оба профессиональные военные, насколько мне известно. И должны знать, чем карается измена Родине и пособничество врагу во время вооруженного конфликта, – он сердито постучал по столу. – Что мы ответим матерям погибших ребят, если станем миндальничать с предателями?
– Конечно, сэр, но…
– Эту тему мы закрыли, – толстяк звучно откашлялся. – А теперь разрешите дать вам небольшой совет.
Его глазки вдруг стали холодными и пронзительными.
– Ваша преданность и участие в судьбе… э… новообретенного друга весьма похвальны. Но было бы намного лучше, если бы вы постарались поскорее выбросить все пережитое из головы. Намного. Ему уже ничем не помочь, а вот навредить…
Он выразительно посмотрел на обоих по очереди. Оба визитера послушно внимали.
– Навредить, как это не странно, вполне возможно. И, кстати, себе самим тоже. Радуйтесь, что вы так легко отделались. Думаю, что ваше непосредственное начальство также присоединится к моей просьбе и подкрепит ее четким и недвусмысленным приказом.
Петер потрясенно смотрел на него, полуоткрыв рот.
– Вы меня хорошо поняли? – строго спросил толстяк, глядя теперь почему-то на одного Генри.
Тот торопливо кивнул.
– Боюсь, больше ничем не смогу вам помочь. Извините, дела.
– Пошли, – негромко сказал Генри, потянув за рукав Петера. – Спасибо, сэр, что нашли время принять нас. Всего наилучшего, – вежливо попрощался он. Петер по-прежнему молчал.
Они вышли в коридор, где их терпеливо дожидалась все та же симпатичная девушка, вместе с ней молча поднялись в вестибюль, отдали назад свои карточки-пропуска и попрощавшись, быстро сбежали вниз.
– Давай немного прогуляемся, – бросил Генри и вытер платком вспотевшее лицо. Петер согласно кивнул и они перешли в пешеходную зону. Некоторое время оба двигались молча.
– Все слышал? – негромко спросил Генри, когда они удалились от здания на порядочное расстояние.
– Но как же так, – недоуменно проговорил Петер, наконец обретший дар речи. – Ты же сам намекнул мне, что этот тип – его шеф.
– А ты что, ждал, что он начнет плакаться тебе в жилетку и кричать, что сделает все, чтобы спасти своего лучшего агента?
– Но ведь все это дикая профанация! – Петер остановился. – Он же небось сам и послал его. Послал на верную смерть, разве не так? А теперь умывает руки.