– Думаю, что формально Пола никто никуда не посылал. На такие операции обычно идут добровольцы. Но даже если и так, то что? – Генри уже полностью пришел в себя и казался вполне довольным коротким визитом. – Двигай дальше. Наш друг, как ты теперь понимаешь, профи, каких мало. Он прекрасно знал, на что идет. Старик, твоя наивность иногда меня просто умиляет.
– Не всем быть великими дипломатами, – огрызнулся Петер. – Значит ты заранее знал, чем это закончится. Тогда за каким чертом ты притащил меня в эту лавочку?
Генри громко вздохнул.
– Во-первых, мне намекнули, что хотят видеть нас обоих. От таких приглашений, знаешь ли, не принято отказываться. А во-вторых, чтобы из первоисточника как можно точнее узнать будущую судьбу Пола, – невозмутимо ответил Генри. – И не мучиться потом, пересказывая услышанное тебе.
– Ну и как, узнал? Его, несомненно, распылят. Или расстреляют, если повезет. – Петер в сердцах махнул рукой. – Ты доволен?
– Вполне, – Генри по-прежнему не обращал ровно никакого внимания на своего рассерженного друга. – Пойми, этот тип сказал нам все, что было необходимо. Пол обречен. Он будет казнен и исчезнет без следа. Следовательно, важность операции настолько велика, что иначе поступить просто нельзя. И поэтому он прямо и совершенно недвусмысленно приказал нам не трепать языками и прекратить расспросы. Что также совершенно понятно и вполне оправдано.
– Чихать я хотел на его предупреждения, – зло процедил Петер, медленно, но верно начиная закипать. – Пол нам всем спас жизнь! Ты что, забыл? Нет, я этого дела так не оставлю! И если понадобится, то дойду до Агентства Глобальных Новостей. И никакая присяга меня не остановит!
Он резко взмахнул рукой.
– Я тебя остановлю, болван, – Генри, до сих пор невозмутимый, как скала, наконец тоже начал выходить из себя. – Да дойдет до тебя наконец, что мы, согласен, не по своей воле, вляпались в самую гущу секретнейшей операции! И что у тебя в башке сейчас полным-полно всего, чего там не должно быть ни при каких обстоятельствах! Ты действительно понял, у кого мы сейчас были, борец за справедливость?
Петер досадливо мотнул головой. Генри остыл также быстро, как и вспыхнул.
– Ты и шагу не успеешь ступить, романтик, – уже спокойно сказал он и покачал головой. – Да ему достаточно пальцем пошевелить и нас, всех четверых, без всяких разговоров подвергнут принудительному стиранию памяти. Кстати, на его месте я бы так и поступил. А он просит, просто умоляет нас молчать, хотя явно не привык никого просить. Не иначе, Пол замолвил за нас словечко.
– Ты что, серьезно? – Петер недоверчиво посмотрел на него. – Но ведь что-то надо делать?
Генри вздохнул.
– Старик, иногда ты меня здорово утомляешь. Надо выполнять приказ. Молчать как рыба, вот и все. Пошли в отель, посидим в тамошнем ресторане, немного выпьем. Расслабимся и поговорим спокойно. Только постарайся запомнить накрепко. Разговор должен быть очень аккуратным. И никаких имен. Не буди лиха, пока оно тихо.
Петер стоял посреди дороги и по лицу его было видно, что он с трудом переваривает услышанное.
– Ну, может ты и… Только…
– Шагай, шагай. Попробуй для разнообразия шевелить мозгами и ногами одновременно, – шутливо подтолкнул его Генри и они медленно двинулись вперед.
– Ты никак не можешь взять в толк, что Пол и тот совершенно потрясающий парень, с которым нас свела судьба – это, как говорили когда-то, два совершенно разных человека, – продолжал по пути негромко втолковывать Генри. – Этот тип выразился совершенно ясно. Пол исчезнет без следа и тут ничего нельзя сделать. Но второй-то, настоящий, останется. Он то будет продолжать жить.
– Как это? – Петер удивленно воззрился на приятеля.
– Так, поверь мне на слово. И наше молчание жизненно необходимо не только нам самим, но в первую очередь и ему. Ты же не хочешь своим языком доставить неприятности человеку, который столько сделал для нас? Пройдет время и он сам найдет нас. Боюсь только, что ждать придется долго, пока не осядет пыль.
Они почти уже дошли до гостиницы, когда Генри неожиданно сказал:
– Прости, Старик, за этими делами совсем вылетело из головы. Как те, твои старые задумки? Ты рассказывал мне тогда, в прошлый раз.
– А… – Петер махнул рукой. – Да так, крутятся в голове. Кстати, это тоже из-за нашего но… – он поперхнулся. – Ну, ты понимаешь, о ком я говорю.
Он мотнул головой.
– Конечно, притворялся он классно, прирожденный артист. Но дело то совсем в другом. Те, молодые ребята. Ведь без нас они были практически обречены. Так вот, когда я пытался по быстрому их чему-то научить, то внезапно понял одну важную вещь: десантное училище нуждается в коренной перестройке. Из него по окончании должны выходить не зеленые новички, а практически такие же зубры, какие были в нашем отряде. Ну, может и не совсем такие, но…