— Ты многого не знаешь, — возразила она.
— Так расскажи, — прошептал я. — Все эти годы я искал ответы. Объясни мне, пожалуйста.
Эрика прислонилась к двери.
— Императора чем-то одурманили. Похоже, что во дворце уже давно кто-то пытается подмять власть под себя. Мы ведь упоминали, что он под воздействием черной магии?
— Возможно, хотели но нам было слегка не до того.
Щеки жены слегка покраснели.
— Так вот, — смущенно начала она рассказ. — Вчера я начала лечение императора. Но тьма настолько въелась в него, что одним сеансом это не закончится. Я все силы отдала только на то, чтобы запустить процесс. И таких сеансов понадобится еще не один. Ты меня понимаешь, Крис? — посмотрела она мне в глаза.
— Что я должен понять?
— Он отравлен не одно столетие. Когда он встретил твою маму, то уже был заражен. Поэтому магия истинности сработала неправильно. Возможно, побудь он с истинной еще немного, то смог бы прийти в себя и исцелиться, но ему не позволили. Понимаешь?
— Ты хочешь сказать, что кто-то намеренно не позволил быть ему с моей мамой?
— Именно. Отсюда созревает проблема посерьёзнее.
— Кто-то пытается управлять императором.
— И делает это успешно не одно столетие.
Я задумался. Затем подошел и обнял жену, вдыхая любимый запах.
— Спасибо.
Мы молча простояли так какое-то время. Она успокаивающе гладила мне спину, затем произнесла:
— Поговори с отцом.
Алекс
Император некоторое время ошарашено смотрел на закрытую дверь и молчал. Даже без своих способностей я примерно представлял, что происходит у него внутри. Да, он был растерян, но точно было одно: обретенному сыну он обрадовался. Через некоторое время он посмотрел на меня.
— Выпьешь со мной? — неожиданно спросил император.
— Почту за честь, — слегка поклонился ему я. — Только вынужден предупредить. Алкоголь на меня не действует.
— Совсем? — удивился он.
— Совсем, — подтвердил я и пожал плечами. — Эрика называет это быстрым метаболизмом.
— Чудные слова какие-то, — хмыкнул он.
После бутылки коньяка император заплетающимся языком спросил меня:
— Вы знали об этом, когда направлялись сюда?
— Нет, ваше величество. Думаю, Эрика осознала это только после разговора с вами. А я понял вслед за ней.
Император горестно вздохнул.
— И что мне теперь делать? Я ведь правильно понимаю, что его матери уже нет в живых?
— Увы, — подтвердил я. — Человеческий век короток. — А насчет того, что делать теперь, так у вас появился сын. Попробуйте наладить с ним отношение.
Он хмыкнул.
— А знаешь, что мне сейчас пришло в голову?
Я пожал плечами.
— За последние лет пятьсот разговор с вашей семьей был самым душевным. Я никого так близко к себе не подпускал.
Крис
— Кого-то все же подпустили ваше величество, — возразил я.
Я уже некоторое время наблюдал за их беседой. Уверен, что Алекс слышал, как я вошел, но ничего не сказал императору. Да, назвать его отцом язык не поворачивался.
— Оставь нас, — попросил я Алекса. Он кивнул и вышел. Я занял его место за столом.
Некоторое время мы с императором разглядывали друг друга.
— Ее звали Лири, — прервал я молчание первым. От моих слов император вздрогнул. — у нее были светлые волосы…
— И глаза цвета неба, — продолжил император.
Теперь вздрогнул я.
— Вы… помните ее? — просил я удивленно.
Он кивнул.
— Эти глаза снились мне этой ночью. Как будто это было вчера. Расскажи мне о ней, сын.
Некоторое время я собирался с мыслями.
— Она была чудесной матерью. Она заботилась обо мне до самого последнего вздоха. Руки ее не заживали от мозолей, чтобы прокормить меня, но в то же время были самыми ласковыми на свете. Переживала всегда, что кто-то узнает о моих способностях и быть беде. К сожалению, я оказался не самым послушным сыном. И получилось все так, как она и говорила.
— Что ты имеешь ввиду? — спросил император.
— Я попал в рабство на долгие годы.
— Что? — взбесился император. — Кто посмел сделать рабом моего сына? Назови имя, — потребовал он.
Я был удивлен.
— В нашем мире каждый третий является рабом. Чему вы удивляетесь?
— Имара ради, перестань мне выкать, — поморщился он. — Режет слух. Ты кровь от моей крови. Никто не имел право делать тебя рабом.
— Так ведь никто и не знал, что я твой… сын, — выдавил я из себя. — Даже я.
Вот я и признал то, о чем даже подумать боялся.
— Кажется, что-то пора делать с рабством, — выдохнул он.
— Давно пора, — согласился я.
Беседовали мы с ним еще до поздней ночи, рассказывая, как жили все эти годы. Кажется, в наших отношениях намечается потепление.