Отставив стакан, я вытер руки об джинсы. Письмо было тяжелым, чем-то весомым и важным – быстро понял я. Он уже было вскрыто – верхушка была аккуратно отогнута вверх. Сделав полный вдох, я поднял письмо и прочитал с нарастающим волнением.
Это было письмо с предложением от «Goldman» – школы искусств, славившейся своими выдающимися студентами. Я знал это название, так много любимых мною музыкантов посещало эту школу. И они хотели, чтобы я тоже пошел туда. В какой момент я начал дрожать?
— Итак, что ты думаешь?
Обернувшись, я посмотрел в бледное, улыбающееся лицо своей матери. Она ждала, когда я приду домой со школы и найду письмо – мне об этом рассказал ее взгляд.
Не говоря ни слова, я сжал ее в объятиях, услышав восторженный смех, и надеялся, что он никогда не закончится. Мне не хотелось, чтобы это чувство когда-нибудь покинуло меня.
Это был первый шаг. Я действительно могу сделать это.
Я могу стать рок-звездой.
Она вырвалась из моих рук и осторожно взяла письмо в руки.
— Оно пришло этим утром. Я не могла дождаться, что показать тебе.
Одна единственная мысль ударила мне в голову, поселившись внутри меня.
— Отец видел?
Она слегка нахмурилась, что омрачило ее радостное выражение.
— Еще нет, — пригладив свои волосы, она положила письмо обратно на столешницу. — Я расскажу ему об этом, когда он... будет в лучшем расположении духа.
Когда он не будет пьяным. Я знал ее кодовое слово.
— Ты на самом деле это сделаешь? Это значит, что нужно будет переехать в Колорадо. Я не смогу пойти на выпускной с друзьями, — Колтон и Портер возненавидят меня.
Моя мама подалась вперед, добрые руки обхватили мои щеки.
— Энтони, дорогой, все зависит от тебя. Если ты хочешь ехать туда, то мы… ты – должен принять решение.
Я наклонился, чтобы мы оказались рядом. Я стал выше моей мамы – такой же высокий, как и мой отец – с тех пор как мне исполнилось четырнадцать. Когда я обнимал свою маму, то она казалась такой... маленькой. Она плохо питалась с те пор как мой отец начал много выпивать. Мне было знакомо то напряжение, которое он вносил.
Я также хорошо был знаком с синяками, которые он мог оставить после себя.
Размышляя о его несчастье, я притянул маму к себе покрепче.
— Мам, послушай,— слова вылетали быстрее, чем мой мозг мог понять их смысл,— Давай, просто уедем вместе. Ты и я, мы просто исчезнем, а отец может быть таким долбанным засранцем, каким только пожелает, но уже наедине с самим собой.
— Следи за речью, Энтони, — кротко осадила она меня, понизив голос. — Я не могу вот так оставить твоего отца. Не... не сказав ни слова.
— Все это время он не так уж много со мной разговаривал.
Отстранившись, моя мама разглядывала меня с гримасой боли на лице. Ее поцелуй в щеку стер часть того отвращения, что я испытывал.
— У него свои причины. Не воспринимай их как что-то личное. А сейчас, почему бы тебе не помыться перед ужином.
—Что? — ухмыльнувшись, я растрепал свои темные волосы. — Ты хочешь сказать, что я воняю?
Мы вместе с ней смеялись на кухне, этот момент мира и спокойствия, который навсегда остался у меня в сердце. Я никогда не мог забыть, какой довольной выглядела моя мама, как она игриво шлепнула меня и направила вверх в мою комнату.
Это было настоящим блаженством.
Конечно, этому должен был прийти конец.
***
Я слышал крики – нет, я ощущал их. Это такая первобытная защитная реакция, когда ты слышишь, что твоя мама в опасности.
Мои волосы были все еще влажными после душа, я выбежал из душа и быстро натянул джинсы. Не было времени для чего-то большего, я просто побежал на шум.
Внутри мастерской моего отца запах полироли и соснового дерева навевали тоскливые воспоминания. Когда я был ребенком, даже в раннем подростковом возрасте, я проводил столько времени, наблюдая за тем, как мой отец занимался тем, что ему нравилось.
Картина того, как он избивал мою маму – ту, которую я любил – пробудило во мне желание уничтожить негодяя.
Он удерживал ее на полу, кровь была на костяшках его пальцев, кровь была у него на лбу. Он что-то говорил, но мои уши не слышали ничего, кроме ее криков с мольбой.
— Остановись! Донни, все совсем не так!
— Ты собираешься убежать и бросить меня, маленькая дрянь! После всего! — он сделал движение, чтобы снова нанести удар. В белках его глаз было полнейшее безумие.
Я не помню, как двигался. Обхватив его за плечи, я оттащил отца назад, опрокидывая на покрытый опилками пол.
— Отойди от нее! Прекрати, отец! — моя голова гудела, в сознании была путаница. Как такое могло быть на самом деле? Что пошло не так?
Он бил меня раньше, но не так... и, ни разу не бил мою маму.