Она вздрогнула, как бы очнувшись, после того как тишину нарушил Маркус, обратившись к ней с вопросом:
— Почему бы тебе не вернуться в отель и отдохнуть там немного? А я посижу здесь с Галой.
Внезапно ее охватила усталость, которую так долго она старалась не замечать, и она ощутила страстное желание прилечь.
— Я позвоню тебе… если потребуется, — тихо прошептал Маркус, страшась произнести вслух те слова, которых они боялись.
Каролина положила руки ему на плечи и с минуту простояла так в полном безмолвии, а затем покинула тихую комнату. Добравшись до отеля, который находился всего лишь в нескольких кварталах от госпиталя, она, оставив на столе записку с просьбой немедленно разбудить ее, если будут звонить из больницы, обессиленная, свалилась в постель. Перед тем как заснуть, последней мыслью, промелькнувшей в ее голове, была та, что если кто и поможет Гале, то только Маркус.
— Гала? — прошептал Маркус, ближе наклоняясь вперед, чтобы его было лучше слышно. — Гала, любовь моя, я здесь, с тобой. Я держу твою руку. Ты ведь просто уснула, дорогая, а когда проснешься, то все, что с тобой произошло, покажется тебе дурным сном… просто дурным сном, дорогая. И все. Знаешь, что будет потом, когда ты поправишься? Мы поедем отдохнуть, ты и я. Ну, что скажешь, Гала? Мы уедем на Эльютеру; тебе очень понравится там. Домик находится рядом с пляжем, и на ночь мы оставим окна открытыми, чтобы можно было слушать звук морского прибоя. Я буду приносить тебе манго и дыни на завтрак, а омаров к ужину мы станем ловить сами. Будет светить такое горячее солнце, Гала, а море, как шелк, будет окутывать нас своим нежным теплом. А поутру тебя разбудит птичий гомон, который к ночи сменится пением цикад. И это будут такие нежные, теплые ночи, Гала, которых еще никогда не было в твоей жизни.
Так он разговаривал всю долгую ночь с лежавшей в беспамятстве Галой, нежно поглаживая ее руку, целуя ее в щеку, напевая любимую ими мелодию, делясь с ней планами на будущее, рассказывая о своих стремлениях, о том, как безумно он любит своего младшего братика Джона, и о том, что у них будут дети.
— Очень много детей, — пообещал он.
— Извините, месье, — деликатно обратилась к нему больничная сестра. — Думаю, вам следует немного отдохнуть, вы сидите здесь целые сутки. Посмотрите в окно: уже светает.
— Раздвиньте занавески, — вдруг скомандовал Маркус. — Пусть Гала увидит, как восходит солнце.
Сестра бросила на него нерешительный взгляд: может, молодой человек слегка спятил? Сначала всю ночь напролет беседовал со спящей, а теперь хочет, чтобы эта несчастная девушка еще и увидела что-то?
Занялась заря, и на окутанном серой дымкой небе взошло красное солнце.
— Гала, ты должна это увидеть! — закричал Маркус, крепко схватив ее за руку. — Гала, это сияние нового дня. Ну, давай, просыпайся, дорогая, встань вместе со мною и посмотри сюда.
Пристальным взглядом он смотрел на нее, призывая открыть глаза. Но по-прежнему единственными признаками жизни были едва заметное дыхание и горевшая на мониторе осциллограмма, говорившие о том, что Гала еще жива.
Совершенно обессиленный, Маркус, опустившись снова на стул, не отрывал от Галы печальных глаз.
— Давайте я принесу вам немного кофе, месье, — предложила медсестра. — Вам надо что-нибудь поесть. Нельзя же все время быть голодным.
Согласившись только выпить кофе, Маркус пристальным взглядом рассматривал многочисленные трубки, которые поддерживали жизнь Галы: трубка во рту помогала ей дышать и расширять объем пораженного легкого до таких размеров, которые бы позволили ему возобновить свою нормальную функцию; трубка, которая питала организм нужной дозой антибиотиков; трубка, вводившая в организм необходимое количество жидкости; электроды, обвивавшие голову и грудь Галы. Поставив свою чашку, он снова взял ее руку.
— Гала, — решительно начал он, — выслушай меня. Я никуда отсюда не уйду, и ты знаешь это. Поэтому лучше уж просыпайся, потому что мы найдем гораздо более подходящие места для нашего времяпрепровождения. Я хочу отвезти тебя домой, Гала. Ну, давай же, крошка, вставай, идем домой.