мы все еще горячо обсуждаем поведение капитана, лоцманов, владельцев «Сапсборга».
Я с благодарностью вспоминаю преподавателей Мореходки. Учили они нас хорошо. Васильев,
Хабалов, Лосев, Маркузе, Глазенап, Платонов, Кузнецов — это были имена, пользующиеся
известностью и уважением в морских кругах. Многие имели печатные труды. И во главе
техникума — Дмитрий Афанасьевич Лухманов. Коммунист, капитан-парусник, писатель,
конструктор, широко образованный человек. В одной из своих книг он писал: «Соленый ветер,
которым я дышал столько лет, помог мне вложить истинно морской дух в сотни моих бывших
учеников».
Он любил молодежь. Мы были для него не просто молодыми людьми, но людьми, которые
будут представлять нашу Родину за границей, моряками, по выучке, мастерству и знанию
которых будут судить о нашем торговом флоте. Он чувствовал себя ответствен- за каждого из
нас. Дмитрий Афанасьевич Лухманов делал все, чтобы возродить хорошие морские традиции, и
помогал нам освободиться от того скверного, что осталось от старого флота. Он был
непримирим ко лжи, бахвальству, позерству и разыгрыванию из себя «морских волков». Он
учил нас уважать море, быть с ним на «вы» и в то же время уметь его побеждать, не бояться.
Он был настоящим воспитателем моряков, воспитателем в лучшем смысле этого слова,
искренне считавшим, что нет более почетной профессии, чем профессия моряка.
Дмитрий Николаевич входил в класс, и сразу же наступала тишина. Мы знали, что урок пройдет
интересно. А может быть, урока вовсе не будет. Лухманов просто расскажет о каком-нибудь
плавании, о тайфуне, о том, как судно уходило от урагана и что в это время делала команда. В
сущности, это и был урок морской практики, и запоминался он на всю жизнь.
На нас, первокурсников, магически действовал и внешний вид Лухманова. Он полностью
соответствовал тому представлению о капитане, которое мы получили, начитавшись
всевозможных приключенческих романов о море. Кто из нас не восхищался Дмитрием
Афанасьевичем, когда встречал его где-нибудь на улице! Он шел в своей длинной черной
пелерине с золотыми застежками в виде львиных голов, в фуражке с суконным козырьком,
шитым золочеными листьями. Мы знали— такую фуражку в то время мог носить только
капитан, пересекший экватор. Он шел, нахмурив густые брови, прямо глядя перед собой.
Не шел, а плыл, опираясь на трость с замысловатой ручкой. Медленно, с достоинством. Редко
кто из прохожих не оборачивался ему вслед. Многие ленинградцы знали его и шептали своим
спутникам: «Смотрите, это Лухманов. Капитан «Товарища». В Аргентину ходил под парусами».
Его педагогическая и общественная деятельность были широко известны. Впоследствии
Дмитрию Афанасьевичу присвоили звание Героя Труда.
Лухманов читал нам морскую практику и правила предупреждения столкновений судов в море
— ППСС. Мы чувствовали себя капитанами, когда плавали на деревянных корабликах по
учебному столу-морю.
Как мне хотелось завоевать расположение Дмитрия Афанасьевича! Хотелось побыть рядом с
ним, послушать его рассказы, посидеть в его кабинете, получить какие-нибудь книги из его рук.
Морскую практику я знал на пять. Но, видимо, этого было недостаточно, чтобы он заметил
меня. Почти все знали морскую практику и правила на отлично. Знать их хуже считалось «не
по-морски», дурным тоном.
Наконец выдался случай, о котором я мечтал. Однажды Лухманов вошел в класс и не стал, как
обычно, спрашивать нас ППСС, а сказал:
— Товарищи, я делаю модель нашего судна «Красная Звезда». Кто из вас занимался
моделированием и умеет обращаться с деревом?
Никто не успел опомниться, как я уже высоко поднял руку. Лухманов одобрительно взглянул на
меня:
— Вот и отлично. Тебя не затруднит помочь мне? Надо сделать пятьдесят два блока разных
размеров. Сумеешь?
— Конечно, — весело и убежденно проговорил я, как будто всю жизнь только и делал, что
изготовлял блоки. На самом же деле мое знакомство с деревом было очень поверхностным. Я
умел пилить и колоть дрова. Но желание быть поближе к Лухманову вселило в меня
уверенность, что я все смогу.
— Тогда после уроков зайди ко мне домой, — сказал Лухманов и открыл журнал.
Я был на седьмом небе. В перерыве гордо ходил по коридору в окружении товарищей. Кто-то