Примечания:
Дактиль – античная мера длины = 1,928 см.
5. Вершащие. Случайно-неслучайные встречи
Ветер касался шеи прохладными пальцами, отчего Эринель вздрагивала едва заметно. Разгорячённая долгим бегом в звериной шкуре, она к перевоплощению готова ничуть не была. Переход из одной сущности в другую — безболезненный и незаметный почти — всегда вынуждал Эри дрожать вот так, как сейчас, оттого, что нагой, гладкокожей она представала миру.
Лишь ощутив тяжесть наброшенной на плечи накидки, Эринель почувствовала себя лучше. По крайней мере, больше не вздрагивала: волны тепла разлились по телу, как бы вырисовывая его человеческие черты — пальцы рук, широкие ногти, большие, не предназначенные для лазанья и ходьбы босиком ступни. Хотелось дёрнуть хвостом, которого не было, так что предводительница лишь фыркнула, морща аккуратный носик. Всю ночь посвятили они тщетным поискам — ни в одном уголке мира знакомая, двоякая сила не вспыхнула. Эри боялась думать, что они опоздали. Никогда ещё собратья не прятались так искусно, а зачастую сами навстречу шли, чувствуя инстинктивно зов нового дома.
Рассвет разгорался в ладони неба, вспыхивая невинно-розовым, зеленовато-жёлтым и голубым, когда Эри медленно шла к дому, из последних сил переставляя налитые усталостью ноги. Три бессонные ночи поисков вымотали женщину-кошку: переставляла колоды негнущихся ног Эри лишь благодаря слабо пульсирующей в ямочке меж ключиц силе. Тщетная гонка на грани возможностей до крайности измотала всех. Эри ненавидела такие дела: они подрывали боевой дух, надолго лишая людей воли к каким бы то ни было действиям. Она же, как вождь, слабость показывать не могла. Напрасно, быть может? Но с того дня, как зелёные глаза Эринель впервые взглянули на мир узкими зрачками кошки, она чувства глубоко в сердце похоронила, заперев на тринадцать больших замков. Тринадцать — по количеству лет. Полжизни, считай, а та, что была прежде, уже забылась. Эри её надёжнее всего заперла. Свободолюбивая, гордая, самоуверенная властительница. Могла ли признаться хотя бы самой себе: двадцать семь лет назад пришла в этот мир рабыней? Оттого на невольников голос не повышала. Маленькую смуглую Иссу купила ещё девчушкой — хворой была и тощей до неприличия; а бойкого светловолосого пацана Дороса несколько месяцев назад к себе притащила, вырвав незадачливого воришку из лап шайки таких, как он, беспризорников. Эри чувствовала ответственность за них и делала всё возможное для того, чтобы облегчить рабскую жизнь.
— Эринель! — всплеснула руками Исса, едва завидев сошедшую на присыпанную золотистым песком тропку Эри, и, опомнившись, голову склонила почтительно. — Вас не было долго. Мы с Доросом волновались. Мне, конечно, не позволено говорить так, но…
— …Я наконец-то дома, — счастливо улыбнулась Эри и, блаженно зажмурившись, прислонилась к нагретой солнцем стене.
— Дорос принесёт воды, а я соберу ужин. Мы рыбу запекли с хлебным деревом, а ещё есть виноград и мягкий овечий сыр. — Исса растерянно теребила опоясывающую её узкие бёдра ткань, ожидая ответа.
— Всё давай, — лениво пробормотала Эри.
Так было всегда. Возвращаясь домой, она набрасывалась на продовольственные запасы, восстанавливая потраченные за время отсутствия силы, а затем снова не ела днями, истощая слабый человеческий организм. Она знала, что, наевшись до изнеможения, уснёт в ванне; Исса будет сидеть с ней рядом, испуганная — она всегда госпожу боится тревожить: рабское воспитание не так уж просто стереть. Эри предвкушала отдых и расслабление. Эри переступала порог дома, вдыхала аромат специй, отбрасывала с лица непокорные чёрные пряди. Эри смертельно устала. Оттого ли не ощутила его присутствия? Оттого ли в комнату так расслабленно, беспечно вошла?
— Ну наконец-то, властитель, — прозвучало из полумрака.
Эри гостей не ждала.
***
Светлый круг гладко отполированного металла демонстрировал смазливое лицо юнца с неровно постриженной светлой чёлкой, и юнец этот Ги категорически не удовлетворял. В то, что привезённое из греческой столицы зеркало услужливо демонстрирует Гиацинта, верить не хотелось совсем. Слишком уж мало доверия внушало изнеженное, холёное, какое-то слишком детское и девичье лицо. Не таким, не таким он хотел представлять себя, не таким хотел видеть. В первое утро их встречи Дориус не ошибся ничуть: собачья шкура Гиацинту была милее.