— Друг, — усмехнулась она, присаживаясь на колченогий стул в изголовье. — Я Анна.
Повисло молчание.
— Отец отыскал тебя? — спросила наконец Лейла. Ани нахмурилась. Что ответить?
Ей захотелось коснуться мыслей пациентки собственной силой, но, качнув головой, Норман ощутила, как по позвоночнику бежит холодок. Слишком велик потенциал Лейлы. Слишком велик риск. Слишком — для них обеих.
И, комкая край рукава, произнесла правду:
— Мой брат отыскал тебя в лесу подле озера. Кто нанёс такую страшную рану?
— Рану? — И молчание. Снова. Крепко зажмурившись, Лейла принялась перекатывать голову из стороны в сторону так, будто силилась перемешать мысли в ней, что-то одновременно с тем отрицая. — Не знаю. Не помню, — произнесла наконец сквозь зубы — Анна всем естеством ощутила: Лейла ей солгала.
— Теперь всё позади в любом случае, — произнесла, пытаясь сгладить напряжение, разлитое в комнате. — Не так важно, что было. Будущее важней стократ.
— Ой ли. — Карих глаз Лейла так и не распахнула. Наркотические травы уже отнимали у её разума волю, и не только говорить, но и размышлять ей было безумно трудно; но в тот момент, когда Ани собралась было выскользнуть прочь, тихий, как бы извиняющийся голос Лейлы её настиг слабым окликом: — Анна?..
Обернулась с мягкой улыбкой.
— Что?
И встретила смущённый, уже затуманенный карий взгляд.
— Ты бы не могла расчесать мне волосы?
Дни уносились прочь. Вскоре Ани позволила Лейле сесть. Теперь травы пациентка получала лишь перед сном, и неприятные прогнозы Кристиана сбылись: зависимость развилась в достаточной степени, чтобы окутать слабое девичье тело новой болезнью. Одурманенная, Лейла стала раздражительной и капризной: симулировала боль и самые страшные муки, а будучи изобличённой в том, разобиделась не на шутку.
Борьба с наркотической зависимостью Лейлы испортила их и без того натянутые отношения с Норманом. Вампир, коего рыжекудрая невзлюбила с самого первого дня, и вовсе теперь впал в немилость, одним лишь присутствием накаляя атмосферу в помещении до предела. Из-за этого Ани скрепя сердце пришлось в самых мягких выражениях устранить брата, запретив тому приближаться к дому. Кристиан, впрочем, не опечалился. Он и самому себе не мог объяснить, отчего в присутствии спасённой девы становился невыносимым. Лейла продолжала пугать его. Он её, впрочем, тоже. Стоило ей сказать одно неверное слово, и жгучая, доселе неведомая ярость пробуждалась в Кристиане, выливаясь неконтролируемой агрессией и гневом. Долгие дни искал он выход этой новой и тёмной силе.
Нашёл наконец в мастерской старого Эйсона. Учитель не знал, возмущаться или тревожиться, всякий раз принимая у Кристиана завершённую работу. Никогда ещё амулеты не были такими превосходными.
— Ты либо перегоришь, либо станешь сильнее, мальчик. Прошу, не переусердствуй.
Кристиан лишь отмахивался. Теперь он зачаровывал кольчуги для полувампиров, сам делал прекрасные луки и прочные стрелы к ним — творения его всегда находили цель. Этого всё же казалось мало. Но что ещё он мог придумать? Что полезное бы сумел сотворить?
Браслеты, кольца и подвески с драгоценными камнями разных цветов. Каждая подобная безделица стоила целое состояние. Выйдя же из-под ладоней Кристиана, она и вовсе становилась бесценной. Он вкладывал в украшения всё, что только придумать мог: защиту от солнца и серебра, успокоение и частичку чистейшей силы, тепло, маячок, невидимость, несокрушимость…
Но всё-таки мастер Эйсон был прав. Отдавая себя до капли, Кристиан уставал — начал спать, будто человек, с каждым днём слабея, а вскоре и вовсе обратился к целителям. Впрочем, скорее они отыскали его на улице без сознания, чем он к ним по доброй воле пришёл.
— Ты дурак, Норман.
Это было первое, что услышал он, распахнув глаза. Говорила высокая светловолосая полувампирка, сосредоточенно перемешивающая что-то в дышащей паром чаше.
— Мы знакомы? — поинтересовался Кристиан. Медленно сел. В голове глухо звенел очень тяжёлый колокол — облачённая в алый хитон девушка причудливо раскачивалась перед глазами.
— Ты — Кристиан. Я — Ясмин. — И грохнула чашкой о край стола. — Большего мне не нужно. К чему ближе знакомиться с тем, кто скоро рассыплется?
— Ч… Что ты?.. — начал Норман — она отмахнулась лишь.
— Элин, твой пациент очухался!
В комнату тотчас влетела девушка, едва переступившая грань светлого, наивного детства. Любой человек сказал бы: «Ей не больше тринадцати». Кристиан понимал: бледному ангелу перед ним около сотни лет, и от этого чувствовал себя скверно.