«Что теперь?»
«Создать новое тело. Или – войти в новорожденного.»
«Вместе?»
«Только через твой труп! – возмущенно заявил волшебник, хотя и знал, что ни у него, ни у Морры теперь даже трупа нет. – В одном теле нам не бывать!»
«Как ни странно, я согласна. Что ты выберешь?»
«Новорожденного. Проще и быстрее.»
«А как же душа, которой предназначено туда вселиться?»
«За это придется потом заплатить.»
«А я, наверное, попробую сперва без платы обойтись.»
«Удачи.»
Призрак Кречета скользнул вверх и исчез.
СКАЗАНИЕ ВТОРОЕ
ДАВНО
Вряд ли Фион Могучерукий, сокрушая черную луну, ведал, что последует за этим. А коли и ведал, то далеко не все.
Однако, если он это знал, но все равно взялся за дело, – даже самые ретивые барды и сказители определенно недооценивали героя.
Пока в небесах кружила черная луна, пока ее незримые лучи смешивались с серебром обычной луны, – вокруг земли держался тонкий, но прочный панцирь, отражая некоторую часть солнечного золота. И не только золота: оно, конечно, металл священный да божественный, и чрезмерный груз этого металла людям приносит больше вреда, нежели пользы, но главное не в золоте заключается. А в тепле.
Взять хотя бы теперешние зимы! До Фиона, если Узкое море не покрывалось льдом, такую зиму за теплую считали, а уж коли Сена вскрывалась до прихода Бельтейна, до середины весны – так и вовсе праздник великий. А теперь? Вечером в канун праздника Йоль на изломе зимы выставишь ведро с водой из дома, так к утру вода в нем и будет. Может, корочкой льда подернется. И в дорогу зимой пускаться – не подвиг великий. Не как летом, конечно, но все одно, под силу обычному человеку. А на юге Галлии, подумать только, виноград расти начал! Это к северу-то от Пиреней, в Гьенни, Ландах и Оверни! Кто былые времена помнит, чудом из чудес считает, и правильно считает. Раньше-то там яблоки с трудом приживались…
Кречет родился, когда черной луны в небесах уже не было. Однако старые времена помнил. Поневоле пришлось вспомнить, принять в себя чужую память, память тех, кто вошел в Хрустальную пещеру и не вернулся. Помнил, что случилось это, когда Сципион после пятимесячной осады отдал приказ штурмовать Карт-Хагайн, а гордый Ганнибал, не желая умирать побежденным, осушил чашу отравленного вина. Не так давно дело было, если подумать, три поколения назад – но мир переменился разительно. Жизнь стала… мягче. Не проще – мягче.
Кое-кто из бардов говорил, что Фион уничтожил витавший над миром призрак Старого Мира. Разумеется, волшебники принародно лишь улыбались такому: призраки уничтожать – не для героев занятие, им с реальными чудовищами надлежит бороться, и нечего байки рассказывать, будто ныне их не встретить; отойди на полдня от дома, чудище само тебя быстро найдет. Принародно – улыбались, но в разговорах между собой… впрочем, в нечастых разговорах между собой эту тему волшебники не поминали.
Потому что правы были барды, говоря о Старом Мире. И неправы – называя черную луну «призраком», ибо она была реальной и даже более того… это теперь от нее осталось всего-навсего пятно на голубом хрустале небесного купола, а спустя несколько веков и пятна видно не будет.