Клото вздохнула, смотря на нерадивых сестриц. Смысла орать дальше и правда не было. Следовало срочно исправлять косяк. И – как можно скорее. Только бы этот Зельевар выдержал. Что-то его ждет…
Северус.
Меня это бесит. Вот честно. Чем больше я думаю об этом, тем туманнее и расплывчатее становится некий промежуток времени, который я не могу вспомнить. Вроде бы – небольшой, однако… Не будь я образцовым легиллиментом и специалистом по ментальным практикам – скорее всего, и внимания бы не обратил, но… Это «белое пятно» не дает мне покоя. Я знаю, чувствую, что оно – неспроста. И дело вовсе не в особенностях моей психики или состоянии памяти. Отнюдь. Я уверен, было чужое вмешательство. Я не могу оставить все как есть. Я должен… хочу знать в чем тут дело. Придется нелегко. Те методы, которые я собираюсь попробовать применить, доступны немногим. И, признаться, я бы не прибегал к ним, если бы не… На третий день после «часа Х» я обнаружил чуть заметный синяк на своей шее. Абсолютно случайно. Терпеть не могу зеркала. Ничего хорошего увидеть не ожидаю. Однако, бриться все же иногда приходится. Пусть и с помощью заклинания, но результат-то проконтролировать… Ну и откуда там мог взяться синяк? Это же не локоть, не колено, не другое какое-либо место, которым можно удариться обо что-то. Как, позвольте узнать, я мог удариться шеей? В раздумиях об этом я вновь наткнулся на то самое «белое пятно» в собственном мозгу. Ну это уже слишком! Кто и что от меня скрывает? Да еще и посредством моего же тела. Высшая наглость! Я буду не я, если не узнаю. Вы пожалеете, что связались со мной.
====== Глава 8. ======
Дни тянулись за днями. Каждый был похож на предыдущий. Никаких новых событий и происшествий в Хогвартсе не было. Экзамены всех заставили засесть за зубрежку. Как и в предыдущие годы, активно процветала продажа всякой дряни, которая, якобы, улучшала память и стимулировала мозговую деятельность. И, как и ранее, находились «умники», которые покупали все это, а после – попадали в больничное крыло то с несварением, то с сыпью, то с рвотой. Все шло своим чередом. «Непарные» альфы и омеги предпочитали сейчас не тратить время на поиски партнеров, переживая периоды течки и гона в специальных комнатах. Обычные свидания также стали делом нечастым. Студенты, ввиду ограниченного количества оставшегося времени, решили срочно «взяться за ум». Мадам Пинс буквально «мозоль на языке натерла» в сотый раз повторяя осаждающей ее молодежи, что «нужных экземпляром нет» и «все на руках». Даже Пивз как-то притих, а, может, просто замышлял напоследок какую-то масштабную пакость. На уроках который раз «прогоняли» пройденные за год темы, а преподаватели в один голос твердили о важности предстоящего оценивания. Естественно, среди их «подопечных» не обходилось без срывов. У девчонок через одну глаза были «на мокром месте». Гермиона выглядела встопорщеной больше обычного и часто разговаривала сама с собой. Рон взял моду выхватывать у сокурсников конспекты, если замечал, что они читают нечто нужное ему. За такие выходки Симус однажды съездил-таки рыжему по шее. Невилл… Тот вообще от переживаний и стресса однажды забыл, как правильно пишется его имя. Это послужило поводом к целой тираде, которую выдал непреклонный Снейп по поводу несчастного парня.
Снейп… Для Гарри его уроки были и благодатью и наказанием. Оказалось, что помнить о ТАКИХ вещах, находясь рядом с тем самым человеком – чертовски неуютно. Поттер ерзал на стуле, ставил кляксы в записях, пару раз ломал перья. На удивление, Зельевар «закрывал на это глаза», упорно игнорируя Гарри. Зато друзья молча переглядывались и качали головами, списывая все эти проявления на предэкзаменационный стресс. А Поттер все пытался понять, отчего его сердце делает кульбит, стоит только Снейпу зайти в класс. Отчего становятся влажными ладони, лишь только тот проходит мимо. И искренне и хотел и боялся встретить напрямую взгляд всепроникающих агатовых глаз. На завтраках, обедах и ужинах Поттер сменил свое место, садясь теперь спиной к столу профессорско-преподавательского состава. Так он намеренно лишал себя искушения «бросить очередной косяк на нелюбимого ранее педагога». Но, вместе с тем, в такие моменты ему казалось, что Снейп просто прожигает взглядом ему спину. Гарри все-равно вертелся, крутился, ронял столовые приборы, пока однажды вечером Гермиона насильно не влила в парня успокоительное, пригрозив тем, что Поттер «становится законченным невротиком» и «так и до дурки недалеко». С тех пор, грифф регулярно прибегал к такому способу снятия нервного напряжения и, благодаря этому, остаток месяца пролетел в куда более спокойной обстановке.
Лишь временами, когда сгущались сумерки и догорал уходящий день, у Гарри мучительно ныли сердце и душа, будто скорбя о чем-то важном. О чем-то, что могло быть потерянно навсегда.
Ожидание и подготовка оказались гораздо более выматывающими, нежели сами экзамены. «Не так страшен черт, как его малюют», – так, кажется, говорили маглы. Судя по всему, даже Крэбб с Гойлом могли рассчитывать на самые низшие проходные баллы, чем несказанно гордились. Практически все испытания были уже позади. Студенты готовились к финальному рывку. Оставался последний экзамен – Зелья…
Из-за того, что Гарри слишком часто прибегал к помощи «Успокоя», он начал «тормозить». Передозировка привела к тому, что парень по 3 раза перечитывал одну и ту же фразу, пока до него доходил смысл написанного. Он с опозданием реагировал на шутки друзей, поскольку вся «соль» становилась понятна ему на пару секунд позже, и тогда смех звучал уже попросту нелепо. Да и саму улыбку он, порой, забывал вовремя стереть с лица, выглядя при этом местным дурачком. Подслушав, как-то, это определение собственному поведению, Гарри решительно отказался от седативных, и вот уже 4 дня «держал оборону». Оборону перед собственными мыслями. А они, надо сказать, крутились сейчас вокруг только одной темы. Поттер вдруг четко осознал, что еще немного – и ему придется покинуть замок. Покинуть навсегда, так до конца и не разобравшись, какую же роль в его жизни стал играть холодный и неприступный Северус Тобиас Снейп…
Утро выдалось пасмурным. Небо хрипло кашляло редкими громовыми раскатами. Крупные дождевые капли то и дело срывались с низких темных туч, оставляя «кляксы» на стеклах, камнях и других поверхностях. Воздух искрил легкими статическими разрядами. Группа студентов в напряженном молчании спускалась в Подземелья, готовясь «держать ответ» перед профессором Снейпом. Никто не задирал друг друга. Никто не разговаривал. Атмосфера царила напряженная. Как ни крути, выпускники были вымотаны, а впереди ожидал двухчасовой «марафон» под неусыпным оком Ужаса Подземелий. Полуобморочное состояние Лонгботтома не стоило и описывать. Казалось – он попросту расплачется и убежит, стоит ему только увидеть Зельевара. Остальные тоже переживали этот «последний рывок» каждый в меру особенностей собственной психики.
Поттер же не спал с 3-х часов пополуночи. Сидя на подоконнике и смотря на звезды, Гарри все думал и думал… думал и думал… Оставалось два дня до отъезда. Два дня до того, как он покинет школу, которая стала ему домом. Место, где он был счастлив. Где нашел настоящих и верных друзей. Где, пусть и посредством не совсем честных действий, но испытал сильнейшие чувства к другому человеку. Наступит взрослая жизнь. Полная самостоятельность и полная ответственность за свои поступки и решения. За свои желания. Чего же он желал на самом деле? Что не давало покоя и так мешало дышать полной грудью? Сожаления ли о проведенном Ритуале? О той «правде», которая ему открылась? О том человеке, которого Гарри сторонился и ненавидел столько лет? Стыд ли, смущение ли от физического контакта, превышающего допустимые приличиями рамки? О нет. Жалкая ложь самому себе. Попытка спрятаться от шокирующих истин. Гарри тихонечко застонал, не желая признавать очевидное.
«Что же ты, Гарри... ты юлишь, но уже прекрасно знаешь ответ. Ответ, которого сам панически боишься». С небосвода переливчатыми колокольчиками тихонько смеялись звезды…