— Ты оставил меня… слишком надолго!
— Ох, мой князь! — большое тело накрыло Лу, горячие губы россыпью поцелуев обласкали плечи и длинную спинку. — Боже! Ты такой красивый… и нежный…
Сесилиа блаженно закатил глаза, ощущая силу и запах мужчины рядом.
====== Глава 54 ======
Я окинул нервно-горделивым взглядом огромный зал, заставленный стойками с одеждой, столиками с тоннами грима, суетливыми визажистами, занудливыми менеджерами и флегматично позевывающими моделями всех статусов. Особенно хороши были беты — высокие, стройные, грациозно-мускулистые, без ПМС-ных заскоков. Омежки, конечно, напоминали фарфоровых куколок; медовые, капризные и обворожительные до безобразия, они активно стреляли подкрашенными глазками по сторонам и, пристрелявшись, останавливались на мне и Святославе Сергеевиче. Супруг, как последний гад, тут же отвлёк от меня внимание, щеголяя топлес и приосаниваясь около берущих интервью журналистов. Я скромно топтался у батареи одинаковых по цвету и фасону костюмов с различием в мельчайших штрихах отделки лацканов, рукавов и т.п. Внезапно меня позвали по имени. Я вскинул пытливые очи и увидел беременного лапочку Жюльена Ористена в милом пончо, узких брючках и с папочкой у груди.
— Лерой, вы потрясающий! Жду не дождусь первого дефиле. Вас ознакомили с планом?
— Да! — скрежетнул я зубами. — Мне… дико неловко.
— Разумеется! — омега белозубо улыбнулся. — Вам — сорок, и вы впервые пройдёте полуголым по подиуму.
— Детка, мне ЗА сорок, и на общественном пляже мне приходилось загорать в стрингах, которые едва яй… короче, едва прикрывали.
— Но показ мод — не пляж! — с улыбкой произнес Жюль.
— Это сборище эротоманов, которые сидят, убеждая себя, точно мантру читают: «Я пришёл посмотреть на пиджаки, брюки и трусы… На пиджаки, брюки и трусы… На пиджаки, брюки и… красавчиков!»
Жюльен зашёлся весёлым смехом и указал на меня двум стервятникам-бетам. Те, плотоядно облизнувшись, надвинулись на меня, успевая и зубы заговаривать, и раздевать. Когда с меня сняли брюки… наверное, нескромно это говорить, но в зале замолкли все. Я знал, что моё тело для взрослого рожавшего альфы выглядит неплохо, но столь откровенного поедания несколькими десятками пар глаз испытывать мне не доводилось. Расхвалив мои стройные сильные ноги, изящные колени, трапециевидные мышцы спины, чуть покатые благородные плечи, грудную клетку и каменный пресс, мне предложили… немного подбриться. Я пожал плечами: надо так надо. Мне изничтожили мою лёгкую растительность, что-то лишнее в подмышках и практически всё на ногах. Светловолосого Свята, естественно, не тронули. Макеев глянул на меня и замер, держась за сердце. Я, повинуясь порыву, повернулся к зеркалу и подавился собственным вдохом. На меня смотрел красивый уверенный в своей неотразимости мужчина лет тридцати пяти.
Я… из другой жизни…
До ареста… приговора и высадки на роковой Доран.
У малыша Ористена покраснели ушки, а Макеев хмуро заявил, что Дарси не участвует, и пошёл искать мне паранджу.
Организаторы этого модного показа не зря получали свою охеренную зарплату. Закрытый павильон-оранжерея сада Тюильри был разделен на три сектора, и подиум огибал каждый из них, поэтому не был банальной прямой возвышенностью. Сам подиум был сделан из материала, напоминающего гематит, и мерцал изнутри, как ночное звездное небо. Вместе с общей подсветкой возникало ощущение космоса и невесомости. Чёрный подиум украшала белая светящаяся панель-окантовка, чтобы модели не слетели на головы гостям. В глубокой нише, чуть левее главного входа, разместили небольшую джазовую группу, и вальяжная гангстерская музыка расслабляла и одновременно слегка заводила.
В общем, было запланировано раздевать нас постепенно. Сначала было дефиле культурным строем, похожее на парад «белых офисных воротничков» в защиту, скажем, вымирающего вида китов. Модели шли с равнодушно-скучающими выражениями лиц, будто пресного наелись и не выспались, флегматично вышагивали, чуть отбросив плечи назад. Со стороны казалось, что каждый из парней делал одолжение всему залу. Свят и я ждали своей очереди почему-то в самом конце. Мне принесли мобильник, мой ассистент-лапочка старался вовсю. Высветилась очень удачная фотка Владмира. Стоявший впереди меня длиннорукий высоченный альфа жадно скосил глаза на экран.
— О-о-о, это твоё сокровище?!
— Моё. Старший сын. Чё тут так хреново со связью?! Алло, Мирро, Мирка? Что ты хотел? Кто тут? Мирк, не слышу!
— Сы-ы-ын? — в принципе небольшие глаза мужика заняли пол лица. — Ты его в старших классах, что ли, сострогал?
— Не, в армии, в контрактных войсках, и жаль, что меня не стерилизовали, потому что у меня ещё трое взрослых пацанов-погодок.
Альфа присвистнул, а по моему заду сзади довольно сильно шлёпнули.
Свят поиграл бровями:
— Что хотел ребёнок?
— Сообщить о чём-то. Вроде как встретил он кого-то… А кого, я так и не понял.
— Мирко сейчас в зале.
— Ещё раз напоминаю! — истошно проорал один из менеджеров. — Особенно это касается новичков! Идем средним шагом, на каждом повороте фиксируем позу, поворачиваясь к VIP-зоне, находящейся в середине. Умоляю, не задницами, хоть они у вас роскошные, а ли-ца-ми. О’кей?
— Родной, не надрывайся! — крикнул мой русский муж менеджеру, и все бесенята, как один, выглянули из озорных синих глаз. Свят подмигнул мне: — Будет довольна твоя VIP-зона!
Я закрыл лицо рукой и приготовился к шоу. Альфа перед нами шагнул в музыкально-звёздную атмосферу, я посмотрел в прямую широкую спину, понимая, что следующий выход мой.
— Не переживай, стари-и-ик! — жарко шепнули мне на ухо горячие губы, прихватывая мочку. — Ты… сексуальней и лучше их всех. Ты — живой, настоящий, желанный мой… Иди вперёд! — благословив, Макеев выпихивает меня на подиум.
Мне хватает нескольких секунд, чтобы собрать задницу в кулак: шаг, другой, третий. Джаз лениво плывёт над головой, а под ногами звездная россыпь. И я иду по ней, добираясь до первого поворота. Стоп! Замер, небрежно цепляясь большим пальцем за карман узких брюк, чуть склонённая к плечу голова и прямой взгляд в среднюю зону. Тихий вздох, похоже, издало не одно горло. Я вижу расширенные, как у кошки, глаза Бриджит Лепьер. Богиня не могла такое пропустить, она без дыхания и не сводит с меня взгляда. Я дарю скупую полуулыбку, приподняв уголок губ, и срываюсь к следующему повороту. Боковым зрением наблюдаю, как мой тыл прикрывает роскошный белобрысый самец, от которого у меня дочь. Макеев ведёт себя слишком свободно, словно это и есть его работа. Следующий поворот, и я замираю, ибо луч прожектора выцепляет немного бледное прекрасное лицо из левого сектора…
— О, ваша светлость! — Ористен прикрыл ладошкой рот. — Мы Вас и не ждали! Какая честь!
Мирро не успел незаметно провести Фабио на кухню. Вездесущий Жюльен выскочил, как из-под земли:
— А господин Луиджи? Он с Вами?
— Нет, он с нашим сыном в Андорре! Я бы не делал из моего визита сюда никакой сенсации. Владмир Радов, то есть Владмир Роше, мой добрый друг, и я не мог упустить возможность увидеться с ним, находясь в Париже.
— Но… раз Вы здесь, окажите честь, посидев в зале хотя бы несколько минут? Коллекция великолепна! — Ористен умоляюще сложил руки. — И Вы… великолепны!
— Что ж, усадите меня в самый тёмный угол, ибо я не хочу афишировать своё присутствие по понятным причинам, — с достоинством произнёс прекрасный бета, и они с Мирро заняли свои крайне непрестижные места, как раз в тот момент, когда первый манекенщик в костюме выплыл на подиум.
— Это князь Нери! — раздались негромкие вскрики, а я смотрел на Фабио, полуоткрывшего пересохшие от волнения губы. Один, два, три, четыре… Держим позу, поворот в VIP-зону и дальше небрежным шагом смываемся в спасительное закулисье.
Там мне в спину врезается Свят:
— Какого чёрта лапонька тут забыл?!
— Если для тебя это имеет хоть какое-то значение, мы не договаривались! Наверное, Мирка мне об этом хотел сообщить…
— Лерк, ради всего святого, держите себя в руках!
Я смотрю немного томно из-под ресниц:
— Не шути так, Свят. Я не настолько болен! Давай достойно закончим работу.
— О’кей, старик! — Макеев сдёргивает пиджак и расстёгивает рубашку, ассистенты уже подкатывают рукава, цепляют подтяжки.
Что творят со мной, я даже не замечаю. Я жду… Я жду нового пересечения с ЕГО янтарными глазами, в тысячный раз солгав себе, что не болен. И снова выхожу на подиум… И снова… каждый раз теряя спасительный элемент одежды, подставляюсь жадным взглядам и вспышкам фотокамер. И там… на последнем повороте, лишь пару секунд, я смотрю на Фабио Нери…