Десять пар глаз смотрели на меня немного в ахере. Из них одна — небесно-голубая, мучительно решала вопрос о степени тяжести моего наказания; другая — тёмная, оплывала слезами.
— Татенька! Сумасшедший мой, любимый, татенька! — Мирро уже висел на моей шее, покрывая меня поцелуями. — Чего… ты… удумал?! Нет… не ты! Мы столько тогда пережили! Не хочу! Не смогу! — молодой человек, задыхаясь, глотал рыдания.
— И верно! Супер Лерк, хватит так неистово защищать Дарси-сити. Мы не отправляем тебя на покой, но для подобного подвига ведь есть и другой кандидат! — солнышко моё, мой Солнечный зайчик уже подходил к нам, а сзади его обнимал Ламерт.
Владмир обернулся, вытирая мокрые глаза и щёки:
— Па-а-ай?
— Да! — просто ответил Престон и лучисто улыбнулся. — Это мысль мне пришла в Дубае. С нами отдыхала семейная пара, в которой омега выносил одновременно своё дитя и ребенка сводного брата. Ты ведь можешь сделать такое ЭКО, Анри? Помести в меня сразу мою яйцеклетку и Мирро. Мы станем родителями одновременно. Вы… согласны?
Пай поднял светлые серые глазки на мужа. Илья кивнул и сладко поцеловал супруга в уголок рта.
Роше закрыл лицо ладонью:
— Прости…те меня. Конечно, семья… Чёрт меня подери, семнадцатья! Я… счастлив, что вы все рядом… со мной! — плечи дока затряслись, и маленький чех бросился утешать своего мужчину. Макеев с облегчением выдохнул и погрозил мне кулаком.
Следующие три месяца у семьи была единственная тема для разговора. Экспертами-консультантами по ЭКО стали все, включая шестилетнего гения Руи. Мы считали циклы Пая и Мирро, обсуждали белковое диет-питание будущих отцов. В общем, когда в начале сентября всё, наконец, обрело чёткий план и сроки, накануне ночью никто не спал. Кроме детей. Этих по очереди покачали и разложили по кроваткам волшебные руки Анри.
Когда я вместе со Святом спустился в час ночи на кухню, зажевать волнение, то обнаружил там всех. Пэтч, Роук, Задира, Ланс, Мирро и Анри, Пай и Ламерт. На шее Ильи уже висел законный кристалл Дарси.
— Помолимся сообща? — буркнул я и сунул нос в холодильник, не совершать же такое серьёзное действо на урчащий желудок? — Ну чего вы такие напряжённые? Тебе, док, вообще спать пора, чтобы завтра руки не тряслись. А ты, Заечка? Ламерт, неси своё Солнышко в люлю! Завтра ответственный день, а мандражировать позволительно только отцам, в смысле… дедам. Ну? Я поем за всех со Святом, так что идите спать!
Дети и зятья смотрели на меня молча. Макеев притянул меня, жующего кусочек сыра, к своей груди.
— Всё будет хорошо, родные! Обещаю! — произнёс мой русский бес, и от этих извечно бесхитростных слов, вдруг всем почему-то полегчало. Я практически с обожанием посмотрел на мужа, когда Ланс и Рыжик последними покинули кухню. Свят потёрся губами о моё плечо.
— Мы такие счастливые, любовь моя, аж страшно!
— Тебе страшно? — хмыкнул я, наливая подостывшего кофейку. — Кто мог предположить, что наше семейное древо так быстро разрастётся?
— Сможем ли мы уберечь всех наших детей, Лерка?
— Практика показала, что дети уже прекрасно способны сами нас заситить, муф! — последние слова я пробубнил с набитым ртом.
— Тогда пойду, погрею тебе постель, моя Королева Улья! — Свят белозубо улыбнулся.
— Иди-иди! — я присел за край стола и отложил бутер. Насыщение пришло, словно бы от сердца отлегло. Я потёр горячий лоб. Нет, я не заболел! Просто меня переполняло пламя гордости: я гордился своей семьей.
На кухню заглянул Илья:
— Я знал, что найду тебя здесь, Лер.
— Угу.
— Пайка вырубился сразу. Он с ума сходил всю эту неделю, заставлял себя успокоиться. Мирро молился распятью на стене часа по три кряду, и с колен его не подняла бы даже личная просьба Христа. Док неотрывно штудировал кучу литературы. Даст Бог, в мае следующего года мы… Я… Спасибо, Лер!
— За ЧТО? — вытаращился я.
— За Пая. За них всех! Это ты сделал из нас семью. Ты притянул все отдельно существующие планеты в единую систему.
— Не только планеты, ещё и скопление звёздочек. Пай, Пэтч и Задира, наши доранские зайчики, и наша незаменимая Луна — Владмир Радов. Может, это не сильно заметно, но я тоже молюсь, чтобы у Заечки… всё прижилось, как надо. И если Мирро способен выстоять три часа на коленках, то завтра я встану рядом, — произнёс я.
— Ты… с нами не поедешь в клинику?! — Ламертин погрузился в шок.
— Представь себе! Не хочу всё усложнить своим присутствием. Останусь в Буживале и посажу какое-нибудь деревце в саду на счастье.
— Тогда два. Два маленьких саженца! — меня крепко и безапелляционно обняли. — Спасибо, Лер Дарси!
— Пожалуйста!
Пережить искусственное оплодотворение оказалось намного проще, чем дождаться результатов первого узи.
В Париж уехали в том же составе: Анри, Пай и Илья. Ламерт за эти три недели научился вести себя по-человечески. Он переживал, даже нервничал, его холодное спокойствие подводило и неоднократно. О переезде на Шанзелизе и речи не было. Ведь Ламерт периодически застревал в Париже на сутки. На работу и с работы Престона возили то Илья, то Анри. Стоило Паю оступиться, подавиться, обжечься или, не дай Бог, кашлянуть, огромный человек подлетал к ненаглядному в нескрываемой тревоге. Когда Свят в двадцатый раз назвал друга параноиком, Ламертин сел, обхватив голову руками.
— Это как в другой жизни! Ведь я уже потерял дорогого ребёнка. Не хочу больше потерять…
— Его надо сначала дождаться, а с твоим подходом к делу, ты, скорее, словишь инфаркт. Вспомни! Ты уже не мальчик — побереги сердце! — я потрепал зятя по плечу.
Ламерт кивнул, нельзя сказать, что мужик стал спокойнее, но частые нервные движения совершать прекратил.
Мирро на кухне на нервной почве готовил десятое блюдо, останавливать его было бесполезно, когда в дом ввалилась долгожданная троица. Ламерт, как-то подозрительно обречённо присел на диванчике у окна. Пай плюхнулся рядом с мужем, повесив нос, как провинившийся щенок, а Анри, Анри отобрал у напрягшегося Мирро нож и лопаточку.
— Сядь и уймись уже, радость моя!
— Что… всё плохо?! Не получилось?! — глаза чеха оплыли слезами. — О, Боже, как же так?! Тебя не провести, не обмануть. Я всё испортил! Из-за меня и Престон не станет папой! Прости…
— Успокойся! — спокойно остановил брата Пай. — Тут… немного другое. Анри, говори сам, а то у меня до сих пор коленки дрожат.
— Да что происходит?! — рявкнул я, обнимая старшего сына. — Вы нахрен его обморока ждёте?
Я объявился на кухне смесь приготовить, а тут… возрождённая Санта-Барбара, кто понимает. Мирро умоляюще посмотрел на мужа, и губы его задрожали.
— Ну, во-первых, у Престона протекает нормальная беременность! — мудро изрёк Роше, и все услышали, как выдохнул бедный Владмир и… я вместе с ним. — Но… яйцеклетке Мирро… м-м-м… вздумалось поделиться…
— С кем и чем? — протупил я на полном серьёзе, но Анри мило улыбнулся.
— Вообще! И когда такое происходит, то начинают развиваться два плода. Короче, родственники: внутри нашего Заечки теперь растут его с Ильей малыш и наши с Мирро однояйцевые близнецы.
— Адам, Стефан и Даниэль… — глухим голосом прошептал Илья. — Вот я накаркал, старый ворон!
— Дурачина! Это ж счастье! — и сияющий Пай обнял мужа за шею, тот погладил юношу по ещё плоскому животу.
— Ну и разнесёт же тебя, сын! — констатировал я, пока Мирка тихо рыдал на моей груди. — Счастья, действительно, привалило столько, что не унести! Трижды дед — двадцатьЯ. Охренеть!
Анри налил всем мужикам водки, его порцию тут же замахнул Мирро и крепко обнял брата:
— Я теперь от тебя ни на шаг, Паечка!
— Звучит, как угроза! — на кухню с сердитой Макс на руках вошёл Свят. — Вот он, наш татенька, с проблемными пацанами возится, как всегда! А мы его по всему дому ищем!
— А у нас будет тройня!
— Ёбушки-воробушки! — Макеев захлопнул рот рукой. — Дочь, заткни уши и прости! И… все ЕГО?! — Свят ткнул в Ламертина.
— Нет! Двойня Роше!
— Хорошо для себя постарался, эскулап! — Макеев осклабился. — Удачи и сил, Солнышко! — чмокнул Пая в щёку и сочувственно глянул на Илью. — И тебе, друг, удачи и… мно-о-ого сил.
====== Глава 57. Я люблю тебя... ======