— Да… Дари должен окончить школу, и тогда я, может быть…
— Может быть, малыш? — Лер щурится, как огромный мудрый кот. — Мой сын бесконечно любит тебя. Наверное, эта инъекция в кровь была впрыснута при рождении, хм… даже при зачатии. Ну, чего надулся? — альфа делано хмурится и легонько целует Фабио в уголок рта. — Конечно, решать тебе, но… просто задумайся на мгновенье, как коротка жизнь, и сколько ты можешь красть своё счастье по крупинкам. Дарию я бы тебя доверил!
Нери это знал, но страх и неуверенность сковывали горло, руки и ноги. Долговязый красивый парень, точная копия отца, только… без морщинок между бровей. С тем же волнующе-хрипловатым голосом, с тем же глубоким властным взглядом серых глаз, с тем же окутывающим и отбирающим волю запахом… большими сильными руками, насмешливо-жестким ртом. Только неопытный, горячий, молодой, нетерпеливый.
… Они выпили там на Доране. Дарий набросился на бету в сумрачном коридоре, вжимая его в стену, жадно нацеловывая красивые бледные губы.
— Мой любимый… человек… Мой Фаби! — шептал парень, подавляя сопротивление колен и рук, добираясь ртом до шеи. — Ты дрожишь, словно мы делаем что-то неправильное и богомерзкое. Как мне доказать тебе, что чувства мои, уже не чувства ребёнка?! Да, ты полюбил отца, но я родиться с тем же лицом, телом и любовью к тебе! Для тебя! Я хочу тебя! Хочу взрываться в тебя! Хочу ласкать каждый сантиметр кожи! Мой Фабио!
Нери плыл в стыдливой неге, тонул в бережно-нетерпеливых прикосновениях, разделял кусающе-нежащие поцелуи юноши вдвое моложе себя и пытался… Пытался поверить, что это счастье возможно.
Их остановили Илья и Лерк, появившиеся в коридоре, где пара предавалась ласкам. Почему-то «стариканы» шли вдвоём и что-то бурно обсуждали. Лерк грубовато обнял сына за шею и поволок объяснять правила тактичного покорения возлюбленных. А Ламерт остался с задыхающимся и совершенно растерянным бетой. Фаби всхлипнул и зарылся лицом в широкую грудь альфы, взрослого, предсказуемого, надёжного…
— Ты хочешь покоя, малыш? — низким рокочущим голосом спросил Илья. — Уже не получится. В тебя влюбился пылкий мальчишка, а, значит, тебе придётся принять этот жар и нетерпение! Страшишься, что скажут люди? Иногда, ради обретения чего-то стоящего, мы идем против всего мира. Думаешь, мне не страшно? Паечка молод и красив, его ждало бы столько всего впереди, а я всё это украл, присвоил мальчика и лишил юности.
— О чём… ты говоришь?! — с негодованием воскликнул Нери, отлипая от большого тела. — Он… он так любит тебя! Так с тобой счастлив!
— Тогда, что с тобой, Фаби? Дари любит тебя, живёт тобой! Просто прими это! — с улыбкой выдал сильный умудрённый альфа. — Помоги ему стать кем-то значимым, необходимым, неделимым для тебя. Только для тебя одного. Или… ты не хочешь сам?
Фаби закрыл пылающее лицо ладонями: его уже давно мучила неутолимая жажда. Секс снился ему по ночам, он отворачивался и сглатывал кислую слюну при виде милующихся Майлза и Луиджи. Он смертельно устал засыпать один в холодной постели, изредка разряжаясь в свою ладонь. Редкие свидания с Лерком лишь распаляли, дразнили, мучили и уже не приносили сладкой радости обладания. Итальянец выжимал альфу досуха, Дарси падал и засыпал в объятиях ненасытного любовника в самом расцвете сил. У Лерка даже появилась поговорка, что Свят невзначай передал Фаби эстафетную секс-палочку. Бета менялся с возрастом. Дарий почти бился в агонии, ощущая отцовский запах на своём ненаглядном, приставал к Нери, зажимая его по углам и пытаясь сорвать поцелуй.
Фабио не мог перестать думать о мальчике, как о сыне, выращенном им с пелёнок. И вот этот день настал: Дарий закончил школу, а значит, пора было дать ему ответ.
Нери аккуратно сложил шапочку и диплом в прикроватную тумбочку и отправился в душ. Наскоро ополоснувшись и свалившись в постель, итальянец измерил температуру. 38,3. Хорошего мало. Ему принесли жаропонижающее и противовирусное, всё проглотив, сокнязь Андорры с блаженством вытянулся на кровати. Он взял сотовый. На беззвучке. Двадцать пропущенных от Дари, три от Макс, один от Лерка, смс от Лу:
«Знал бы, что так выйдет, отправил бы на церемонию тебя, трудоголик несчастный! Поговори с Даром, он сейчас взорвётся!»
Фабио глянул на время, набрал Дария. Ему мило сообщили, что абонент временно недоступен. Вошёл дворецкий с тремя письмами на подносе:
— Важная вечерняя корреспонденция, ваша светлость!
— Где Дарий? Он вернулся с выпускного бала и…
— Он уехал в путешествие по Средиземному морю с сестрой и друзьями. Господин Луиджи эту… ммм… поездку-оргию лично согласовывал.
— Оргию? — у Нери бровь дёрнулась. — Луиджи?
— Господин Лу и господин Майлз с детьми рванули на Бали на недельку.
— Ясно. Государство опять никому не нужно! — проворчал Нери.
— Кроме вас, Ваша светлость! — дворецкий широко улыбнулся. — Вы — опора и ум всей Андорры, и это не пустая похвальба.
— То-то на меня все и дуются! — ворчит Фаби и тут же затыкает себе рот. Он начал вести себя, слишком как взрослый. Имеет ли он право забирать молодого полного сил альфу? Которому он даже не сможет родить малыша…
Нери не слышит, как тактично тихо уходит дворецкий. Почти час ночи. Он… безнадёжно опоздал, и Дарий уехал, видимо решив, что это и есть ответ Фабио. Мобильник ожил.
— Пронто! Доброй ночи, Макс! Да, я почти сплю. Почему у тебя телефон Дари? Ты лучше всякого Цербера охраняешь покой брата!
— Ты звонил потому, что хотел извиниться? — фамильярность Леркиной дочки оправдывалась лишь маниакальной любовью к братцу. — Так вот, ЭТО уже не важно! Дарий ждал тебя…
— Извиниться? Нет! — жёстко прервал Фабио девушку. Максин замерла на том конце связи от сухости и строгости тона. Нери выдержал паузу и продолжил:
— Извиняться и оправдываться я ни перед кем не собираюсь, девочка! Есть важные дела, которые главы государств не могут отложить на потом, и ответственность перед страной много важнее наших эгоистичных желаний, Максин. Если Дарий этого не хочет или не может понять, значит, он ещё ребёнок. Я звонил, чтобы поздравить его с отличным окончанием школы и сказать, что очень горжусь им.
— Ну, вот каков твой драгоценный бета, Дар! Зубы об него обломаешь! — почти восторженно шепчет террористка, всё это время там, видимо, было включена громкая связь. Через секунду сын Луиджи, тяжело дыша, вырывает трубку у сестры:
— Фаби, я — идиот… и ребёнок! Ты прав! Я недостоин быть с тобой! — глухо и хрипловато говорит Дарий. — Мой отец…
— Глупый мальчишка! Хорошо тебе отдохнуть и набраться сил перед университетом! Целую, — и Нери отключается.
Но в его комнату немедленно влетает горячий загорелый ураган и захлёстывает Фаби в объятия. От Дария пахнет сигаретами и алкоголем, и этот новый полутон запаха юноши заставляет ноздри беты затрепетать от волнения. Выпускник смотрит, как побитый виноватый пёс:
— Фаби, я не могу без тебя. Я лучше…
— Лучше не взрослей, дурачок! Тогда у меня и будет причина ещё долго оставаться молодым для тебя! — Фаби очень деликатно целует Дари в уголок большого рта. И в следующую секунду, юноша впивается в губы любимого.
— Я болен! — запоздало орёт бета, но протестующий вопль тонет в сладком всхлипе. Сын Лера умеет классно целоваться.
— Мы едем в путешествие вместе с тобой! — глухо вышёптывает Дарий, любуясь бледным прекрасным лицом Фабио с лёгким румянцем на щеках.
— А Лу и Бали? Тоже наврали?!
Нери взбирается по подушками вверх, пытаясь спастись от горе-выпускника. Таким возбуждённо-взбудораженными их и застает Луиджи.
— Ну и? Папочку интересует будет таки свадьба или жизнь во грехе вас устраивает?
— Это мне говорит князь, который трёх детей вне брака родил? — ехидно спрашивает Нери, и его за лодыжку опять стягивают на простыни.
— Дари, я прошу! Я наелся лекарств, меня лихорадит! Дари?! Да твой я, твой!!! И похоже — на веки вечные!!! — замирают все, даже Фабио от своего внезапного признания. Серые глаза парня светятся от счастья:
— Лу, ты слышал? Он же… потом не откажется от своих слов?!
— Мы ему не позволим!!! — Максин обрушивается сверху на мужчин, целуя и брата, и Фаби, шепчет итальянцу на ушко. — Спасибо… спасибо… спасибо!
Луиджи уходит и уводит с собой молодёжь. Нери действительно нужно отдохнуть. Он засыпает в одно мгновение, ещё не осознав до конца, что сделал выбор.
Шикарный лайнер, скользящий в синеве неба и воды, слепит белизной корпуса и золотом палуб. В круиз рванули все. Это уже был подарок от Фабио, который закончил все мыслимые и немыслимые дела Андорры. Две недели рая!