Чтоб не проснуться никогда…
И летний зной, и вой метели
Мы позабудем навсегда.
Мы просто ляжем, обменяясь
Теплом пока что гибких тел…
Уснём мы просто, не прощаясь,
Покорно выбрав сей удел…
И ты покорными губами
Моё дыханье соберёшь.
Сплетясь руками и ногами,
Ты первым на груди уснёшь…
А я, до дрожи насмотревшись,
Усну вторым, обняв твой стан…
Не долюбив, не насладившись,
И не поняв, кем был я сам…
— Что… что это?! Кто написал?! — шепчешь ты с тоскливым надрывом. — Нет! Не смей! Не надо! Ты-ы-ы? Нет! Я и правда не хочу видеть тебя таким! Не разрешаю!!! — моё лицо в рамке твоих ладоней.
Ты осторожно касаешься моих сухих губ. Ты решился как раз тогда, когда я уже не готов принимать подарки от судьбы. Я их просто не жду больше… Я смыкаю руки в замок на гибком стане янтарноглазого беты. — Глу-у-упый… — мой голос глохнет, — брось ты меня и выплывай сам… Я так устал, малыш… Прости, не осталось сил даже для слёз… Лу… тобой не станет размениваться, хотя… он же привёз тебя ко мне, как подношение, как жертву… — Я… тебе принесу воды! — Фаби отчаянно вырывается, но внезапно утихает, утыкаясь лицом в мои ключицы. — ЭТО… нечестно, Лер! — Да, малыш… — Я помогу тебе принять душ! Хо… чешь? Нет? — Нери всхлипывает. — Чем я могу тебе помочь? — … — по стене мы сползаем на пол, моя тяжёлая голова ложится на плечо юноши. — Я… хочу… спать… Странно, не мог… всё это время… Спа… сибо… Ты нежно и так интимно сплетаешь пальцы наших рук. Было ли у вас такое единение с любимым и дорогим человеком, когда соприкоснувшись в нескольких точках, где особенно сильно бьётся пульс, вы бы просто сидели рядом, не в силах заговорить и прервать эту магию. — Я… побуду с тобой, можно? — Фабио обеспокоенно проводит гладкой ладонью по моей щеке. — М-м-мм… маленький мой… — ловлю губами длинные артистичные пальцы. — Лер? — мои волосы овевает его лёгкое дыхание. — Обещай мне! Боже, этот мальчик крушит все мои бастионы, даже не открывая огонь. — М-м-м-м? — Ты вернёшься! — Я попробую… — Нет, ты ВЕРНЁШЬСЯ!!! — О… бещаю… — Лер? — Не переживай больше… Позови Роше. Мне нужна его светлая голова и какая-нибудь чёртова пилюля. Фаби потихоньку встаёт, пытаясь привалить меня спиной к стене, как немощного старика, коим я, впрочем, себя и ощущаю! Я ощущаю запах Майлза и Полански за дверью. Раздражающе громко щёлкает запор. Мой побег из мира завершён! Меня тут же поднимают сильные, надёжные руки, которых слишком много для моей небольшой комнаты. — Осторожно! Я его сам потом прибью, заразу хроническую! — это рычит усталым голосом Анри. Похоже, я опять эгоистично решил, что мне хреновее всех… Простите меня, ребята… — Па-а-ап!!! — меня обнимают со всех сторон. — Ты нас напугал! — Староста, твои отгулы выбраны на год вперёд! — это Полански шутить-с изволит. — Лер, ты это… в следующий раз, когда зароешься в очередную депрессию, хоть инструкции к действиям оставь! — это снова ворчит гиперответственный Роше; он, похоже, также не спал пару суток из-за Владмира. — Лер, мы с ребятами так волновались, что не передать! — гудит Роук, и меня обволакивает густой мускусный запах моих истерзанных переживаниями альф. — Фаби… спасибо! Я знал, что у тебя получится… его вытащить, — это тихий благодарный голосок Мирро, и он целует меня в шею. Всё-таки… к старшенькому я дышу неровнее всего… Под моей ладонью мягкие кудри чеха, я их глажу, не открывая глаз. — Тата, прошу, не делай так больше! Не оставляй нас! Я чуть не помер от тоски! — Ду-раш-ка, купи… барашка… — почему в голову лезут дурацкие прибаутки Макеева?
Макеев… Ярко-синие глаза, в которых, когда ни погляди, бесы выплясывают джигу… Насмешливый большой сладострастный рот растягивается в улыбке: — Стари-и-ик! Признай, что ты всё-таки скуча-а-аешь! Ну прости, так надо было! Почему я знаю, что он не будет оправдываться? Не станет извиняться, взволнованно подбирая слова? Да, он опять ворвётся в мою жизнь порывом неукротимого ветра и сомнёт мою волю, как фантик от конфеты. — Почему, Свят? Почему я?! — Потому, что ты такой один! Желанный до мозга костей! Красивый, умный мужик за сорок и с кучей взрослых неуправляемых детей. — Вер… нёшься? — я произношу это вслух, глядя в потолок ничего не видящими глазами, и, как последний дурак, мучительно и жадно жду ответа. Меня со стороны можно принять за кандидата в свежеиспеченные умалишённые.
— …
— Молчишь? Сволочь! — Знаю, старик… Люблю тебя… до одури… Помни, ты… мой…
Я резко сажусь на постели: на моём животе спит утомлённый Мирро, рядом, с томиком стихов и кружкой крепкого кофе, сидит Роше, за столом, тоже с каким-то чтивом, встрепенулся Фаби. — Это что за… несанкционированный ночной дозор? — хрипло рычу я пересохшим горлом. — Ну-ка, быстро несите кофе старосте! Фаби срывается было, но чёртов француз останавливает: — Никакого кофеина, Лер! У тебя кардиограмма плохая. Поэтому пока тебе положен напиток из яблок и шиповника.
— Сам компотик пей! Дай хоть чаю некрепкого! — вижу непробиваемое показное равнодушие в голубых глазах. — Хрен с тобой! Мирка… ты что тут?
Фаби потихоньку выходит, словно пытается сберечь интимность семейного общения. — Он от тебя третий день не отходит. Температура у его отца была под сорок, обезвоживание и, я бы сказал, почти инфаркт, — методично объясняет Анри. — Ха! Вот так просто мой мотор решил пошалить? — я прищуриваюсь, свет немного режет отвыкшие глаза. — Тебе не двадцать, Лер! Пора начинать беречь себя. Давай начнём с сегодняшнего дня, а? — Анри осторожно вводит мне в ухо датчик прибора, оттягивает веки, велит открыть рот. — А-а-а-а. Спасибо, что напомнил! — я залпом выпиваю второй стакан кисловатой тёмной бурды с довольно сносным вкусом. — Что наш Тёмный Лорд Луиджи? — Тоже хандрил. У нас, кстати, по периметру теперь выставлена личная охрана андоррского принца. Он хочет поговорить с тобой, — официальным тоном отчитался доктор. — Последним будет… в моём списке, — буркнул я. — Нет, Лер. От этого разговора будет зависеть не только твоя судьба. Подумай, что тебе ему сказать. — Нет сейчас ни сил, ни желания, док! Мирро сонно вздохнул и потёр глаза: — Папа, очнулся! — мой мальчик полез обниматься, тихонько целуя в обросшую щеку и краснея. — Со мной уже всё хорошо! А с тобой? — Прости! — я крепко сжимаю его в объятьях. — Да! — просто выдыхает Влад. — Я сдружился с твоим Фаби. — С каких это пор Фаби моим стал? — с интересом вопрошаю я, сын переглядывается с партнёром. — Эй, не молчим, или я сейчас сердиться начну! — А что говорить? Он из-за тебя был сам не свой. Принц с ним долго общался, Фаби вышел другой какой-то. Луиджи следом, за руку его схватил! — произносит Владмир. — Сын, не надо сломанного телефона, Фаби, если посчитает нужным, сам мне расскажет. — Просто знай, Фабио в шоке от всего произошедшего. Лу привёз его сюда для тебя, потому что… Мои ноздри дрогнули… — Цыц, Мирро! — рыкнул я, и в этот момент итальянец с грустными янтарными глазами заглянул в палату. — Сеньоре Сесилиа справляется о вашем здоровье, Лер, и хочет назначить с вами приватную беседу! — вежливо сказал адъютант его андоррского высочества.