– Нет, – говорит он и поворачивается ко мне. – Напротив, ты все сделала правильно, но это именно то, что я думаю. Я не эксперт в древней магии, но по запаху могу сказать, что здесь рассеялось мощное заклинание. Что было написано в письме? Надеюсь, вы прочитали его прежде, чем бросать в огонь?
– Совершеннейшая чепуха, – отвечаю я. – Что-то начинается и что я должна быть готова. Но тот, кто написал письмо, знал, кем была моя мать. И это действительно обеспокоило меня.
– Почему ты думаешь, что он это знал?
– Он назвал меня дочерью нечестивой.
– Под этим подразумевалась не твоя мать, Клэри. Твоя мать, возможно, не была святой, но в данном случае подразумевается воплощение древних сил, которые все еще ходят в человеческом мире. Мы думали, что они умерли или ушли. Но сейчас они возвращаются. Пробуждаются. В древние времена их почитали святыми, но мой отец любит называть их нечестивыми. Потому что они приносят только зло и ничего больше.
Я понимаю, что в письме меня назвали дочерью тех, кто якобы приносит только зло, но не могу увязать одно с другим. Особенно сейчас, посреди ночи.
– Пойдем спать? – с надеждой спрашиваю я.
– К сожалению, нет. Я должен идти.
– Ты шутишь!
– Увидимся за завтраком.
Он наклоняется и целует меня, что ненадолго компенсирует мое огорчение. Я почти забыла, что его поцелуи творят с моим телом. Как чудодейственный эликсир, насыщенный эйфорией, моя кровь внезапно пускается по венам и воспламеняет мое сердце. Но радость длится недолго. Я едва вспоминаю, каков на вкус и ощупь незнакомец, за которого я вышла замуж, когда он снова отпускает меня.
– До завтра, – говорит он. – Спокойной ночи, моя Лунолицая!
Он подзывает дракониху, голова которой исчезла в кратере от дьявольского отвара. Ее голубые глаза призывно светятся, когда она появляется с двумя червями в пасти, которых нашла в земле. Едва Испе́р взбирается ей на спину, как она резко взлетает и с порывом ветра уносит моего супруга прочь.
Тишина, оставленная после них, пахнет сладким ледяным кофе.
Глава 4
Когда на следующее утро выглядываю из своей башенной комнаты в сад, я вижу, что снег, наконец, перестал идти: небо безоблачно, а восходящее солнце заливает снежный пейзаж персиковым светом. Я высовываюсь из окна и уже собираюсь сделать глубокий вдох, как обнаруживаю на улице солдат. От испуга забываю про воздух: трое мужчин в униформе сидят на лошадях, еще пятеро стоят в карауле у ворот нашего сада. Мой взгляд блуждает вдоль садового забора, где я вижу еще семерых стражников. Этот проклятый Испе́р – как он смеет превращать мой дом в осажденную крепость?
По крайней мере, у него хватает приличия размещать солдат за воротами, а не в моем саду. Гнев, который на мгновение вспыхивает во мне, быстро утихает, потому что одна только мысль об Испе́ре наполняет меня предвкушением. К тому же я слышу колокольчики, объявляющие о прибытии королевских кухонных пони. Вот уже целую неделю первый повар короля отправляет на санях поваренка, чтобы тот мог доставить к нашему завтраку очередное восхитительное творение, созданное в честь Каниклы. Сани с пухлыми толстокожими пони только что остановились перед воротами, и поваренок выбирается из них. Но когда он пытается пройти через ворота, солдаты преграждают ему путь. Да не может быть!
К счастью, несколько часов назад я легла в кровать полностью одетой, поэтому все, что мне теперь нужно сделать – это причесаться и ополоснуть лицо над фарфоровой чашей, прежде чем покинуть башенную комнату и сбежать по многочисленным ступеням, которые приводят меня в холл нашего дома.
Рвение, с которым я собираюсь в ярости наброситься на солдат, оказывается излишним. Ах да, у меня же есть добрая фея, которая забыла, что у нее на другом конце города имеется собственное жилье. Она уже там, и я слышу, как она указывает солдатам на их место. Солдаты не очень-то впечатлены этим, насколько я могу судить из уборной, но моя фея все же отвоевывает драгоценную корзину поваренка, что самое главное, и вскоре после этого с раскрасневшимися щеками врывается в дом. Я выхожу из комнаты и следую за феей в столовую, где она выкладывает ароматные невесомые шарики из корзины на большую тарелку.
– Держу пари, они даже лучше вчерашних миндальных булочек! – восхищенно восклицаю я, протягивая руку к одной из круглых свежеиспеченных штуковин. Фея-крестная отводит мою руку в сторону и сверлит меня мрачным взглядом.
– Что ты ему рассказала? – спрашивает она.
– А? Кому?
Запах, проникающий в мои ноздри, парализует разум. Она о поваренке? Ну, ему я не говорила ничего, кроме «Спасибо!» и «Передавай привет повару!».