Входы в подземелья орки завалили, чтобы всякие любопытные и до бесстрашия тупые балбесы, лазая туда, не растревожили таящееся в глубинах зло. Решили, что если оставить его в покое, оно, глядишь, никогда и не вылезет на поверхность, так навеки и оставшись в царстве холода и тьмы.
За прошедшие с той поры века от построек на поверхности не осталось и следа. Что-то поломали орки, что-то время. Но подземелья стояли нетронутыми. И хоть никто не дерзал спускаться туда, орки любили рассказывать жуткие истории о таящемся во мраке лихе, что дремлет в старинных подземельях, и терпеливо ждет своего часа, чтобы однажды выйти наружу и погубить все живое. Обычно такие байки травили детям. Это изнеженным эльфийским малышам родители рассказывали добрые сказки. Суровые же дети орков засыпали под истории об ужасах и монстрах. Ну, как засыпали? Пытались заснуть, лежа в темноте с дико вытаращенными глазами, и вздрагивая от каждого шороха. Считалось, что это закаляет детский характер.
– Те руины, о которых ты говоришь, это подземелье прежних? – все же спросил Ухряк, хотя задавать этот вопрос и не требовалось. И так было ясно, чье это подземелье. Чьим еще оно могло быть? Орки, хвала духам, нор не рыли и в пещерах не селились, предпочитая существовать на поверхности земли, а не в ее глубинах, подобно гномам позорным.
Гролла утвердительно кивнула головой.
– Я вас туда лезть не заставляю, – сказала она. – Сама бы не полезла. Тогда-то я девчонкой была, а дети ведь любопытны. Вот мы и сунулись в эту Нору.
– И что там было? – тихо спросил Эгур.
Ему было не по себе, как и им всем. Орки отличались завидным бесстрашием, но когда речь заходила о древних и их мрачном наследии, их невольно охватывал суеверный ужас.
– Я не знаю, было ли там хоть что-то, – честно призналась Гролла. – Возможно, нам просто померещилось. Но когда я убегала, то обронила свой медальон в Норе. Его-то вам и нужно найти.
– Мы отойдем на минутку? – спросил Эгур.
– Да хоть навсегда, – пожала плечами Гролла.
Последовали Вандала прошли назад по улице, то и дело оглядываясь через плечо. Когда кузня оказалась достаточно далеко, чтобы Гролла не могла их слышать, оба остановились.
– Ну, что думаешь? – спросил Эгур.
Ухряк нервно поскреб ногтями свой мощный подбородок.
– Затрудняюсь сказать, – наконец, произнес он. – Лезть в подземелье древних…. Ты же знаешь, какие истории о них рассказывают.
– Уж я знаю, – поежился Эгур, который вырос на тех же вгоняющих в трепет страшилках, что и его соратник.
– С другой стороны, она обещала дать хорошее оружие. А эти подземелья…. Да ведь в них никто не бывал уже сотни лет. Может, там давно никого нет?
– Может быть, – пробормотал Эгур, но по его виду было ясно, что он так вовсе не считает.
– И потом, вряд ли дети могли забраться слишком глубоко. Вдруг ее амулет валяется где-то рядом с входом?
– Она сказала, что что-то там видела, – напомнил Эгур.
– Нет, – поправил соратника Ухряк. – Она сказала, что ей что-то померещилось.
Оба орка надолго замолчали, стоя напротив друг друга. Ни одному из них не хотелось лезть в эту Нору, но оба понимали, что это первое серьезное испытание на их пути. Можно, конечно, обойти его по кругу, но ведь будут и другие. Все обойти не получится. А Вандал, между прочим, от трудностей не бегал.
– Можем попытаться, – сказал Ухряк. – Пошарим у входа. Если ничего не найдем, глубже не полезем.
Эгур тяжело вздохнул, и, явно переступая через себя, произнес:
– Хорошо. Давай попытаемся. Но только без героизма, ладно?
– Там никакой героизм не поможет, – мрачно проронил Ухряк. – То, что таится во тьме, неодолимо. Ни оружием, ни чарами с ним не совладать. Так что геройствовать не станем. Если что – ноги в руки, и бегом оттуда.
Глава 8
До Норы Ухряк и Эгур добрались часа через полтора после того, как приняли предложение Гроллы. На самом деле, путь от ворот Хрюмгорта до входа в подземелье древних, занял гораздо меньше времени, но соратники, покинув пределы города, не направились прямиком к своей цели. Вместо этого они устроились на небольшом холме, где неторопливо добили свиной окорок и приговорили еще одну лепешку. Ни один из них не рвался в подземелье, а потому они, как могли, оттягивали этот неприятный момент.
Рядом с сидящим на песке Ухряком стоял данный Гроллой фонарь, заправленный жиром буйвола, из которого торчал толстый тряпичный фитиль. Девушка заверила их, что фонарь, при своем неказистом внешнем виде, горит хорошо и долго, но все же посоветовала им не задерживаться в подземельях дольше, чем на сутки. Эти слова заставили последователей Вандала дико округлить глаза. Сутки? Она сказала сутки? Да будет чудом, если они вообще отважатся спуститься во мрак древних руин. Потому что это на поверхности, при ярком свете полуденного солнца, они еще могли храбриться, и убеждать себя, что дельце, в сущности, пустяковое, а все рассказы о таящихся в подземельях ужасах не более чем детские страшилки. Но когда дойдет до того, чтобы покинуть полный света, тепла и жизни мир, и ступить в царство хлада, сырости и тьмы, истории о подземных монстрах мигом перестанут казаться бабушкиными сказками. Если они вообще являлись таковыми. Дыма ведь не бывает без огня.