– Ну, может, он и вправду обо что-то сам ударился, – предположил Ухряк. – Зачем наговаривать на девушку, если нет прямых доказательств?
– Оно, конечно, могло быть и так, – не стал спорить Рыгрог, – но что-то мне в это не верится. Там ведь удар-то не один был.
– Больше?
– Значительно. Мужика с трудом опознали. Вначале подумали, что это освежеванный боров. Потом сгоряча чуть не отправили на погребальный костер, и лишь в последний момент зафиксировали скудные признаки жизни. Кости у него, с тех пор, кое-как срослись, но вот перебитый в трех местах позвоночник нет. Что же касается дырки в голове, то шаман поставил на нее медную заплатку, кое-как запихнув на место частично вытекший мозг. Но, похоже, запихнул не весь.
– И Гроллу не пытались обвинить в преступлении? – спросил Эгур.
– Пытались. Но она единственный толковый кузнец в Хрюмгорте. Есть еще двое: один беспросветный алкаш, а второму творец приставил руки к непотребному месту, что плачевно сказывается на качестве выполняемой им работы. Так что мой папаша дело замял. Я-то Гролле врал, что сам за нее похлопотал, но это неправда.
– Суровая женщина, – признал Ухряк.
– Да, еще какая, – с грустью признал Рыгрог. – Когда я ей пригрозил, что влезу к ней в окно с романтическими целями, она пообещала меня из арбалета пристрелить. Потом показала арбалет. Я, в общем-то, не большой специалист в сфере вооружений, но уж арбалет от баллисты отличить смогу. Так вот, та штука, которой она мне угрожала, точно была не арбалетом.
– Пожалуй, дождемся утра, – принял решение Ухряк, которому совершенно не хотелось ни подвергаться избиению шестопером, ни быть застреленным из баллисты. Да и особой надобности в спешке не было. К тому же, Рыгрог на радостях пригласил их в трактир, отметить чудесное спасение. Последователи Вандала с радостью приняли приглашение.
Хрюмгорт был небольшим городком, а потому даже самый лучший его трактир выглядел бедновато и простецки, без претензий на что-то. Хозяин попытался как-то облагородить обстановку, состоящую из грубо сколоченных столов и лавок, развесив на стенах всевозможные элементы декора. Там были и рога каких-то зверей на медальонах, и старый щит, некогда живописно раскрашенный, а ныне выцветший и основательно засиженный мухами и заплеванный посетителями, и даже вырезанная на дубовой доске картина неизвестного, на его счастье, художника, носящая громкое название «Смысл бытия». Картина состояла из нагромождения геометрических фигур, таких как круги, квадраты и треугольники. Тем не менее, несмотря на свою низкую художественную значимость, шедевр продолжал украшать собой стену заведения, принося вполне конкретную практическую пользу. Как только какой-то посетитель действительно начинал видеть в нем смысл, он понимал, что на сегодня ему хватит, и шел домой, получать порцию тумаков от жены и набираться сил к следующему дню.
У Рыгрога в заведении был открыт неограниченный кредит, так что трое соратников, без прелюдий, сразу ударили по пиву. Порция хмельного напитка была необходима им всем. После пережитых в подземелье ужасов, требовалось основательно подлечить травмированную психику.
– Кто бы знал, что рядом с нашим городком обитает такая колоссальная дрянь, – осушив две огромные кружки, произнес Рыгрог.
– Всем известно, что в подземельях что-то обитает, – напомнил Эгур.
– Известно-то известно, – покачал головой Рыгрог, – но своими глазами все это увидеть – дело другое. А вдруг однажды оно оттуда вылезет да в город нагрянет? Мы же даже разбежаться не успеем.
– Его что-то держит внутри, – мрачно произнес Ухряк, все еще вспоминая жуткие ощущения, вызванные воздействием злых чар чудовища. – Могло бы вылезти – давно бы это сделало.
– За нами до самого выхода гналось, – напомнил Эгур, и содрогнулся, вспомнив взгляд горящих синим огнем глаз – злобный и безжалостный.
– Но наружу не пошло, – сказал Ухряк. – Может, его сдерживают какие-то чары. Или оно существует только там, в подземельях.
Рыгрог смачно сплюнул на пол под лавку, и предложил:
– Давайте сменим тему. У меня от одних разговоров об этой мерзости мурашки по коже скачут, как Вандал на эльфийских руинах.
– Твоя правда, – охотно согласился Ухряк. – Я теперь, наверное, вообще больше не смогу спокойно спать. Кошмары замучают.