Эту реальную проблему невозможно не заметить. И она была обнаружена в научной политэкономии социализма, ибо упомянутую дихотомию нельзя обойти молчанием.
В литературе предлагаются различные варианты решения этой антиномии.
Самая распространенная точка зрения состоит в том, что собственность — это отношение… между человеком и вещью. Тогда все ясно и нет никаких трудностей: «личная собственность» — это отношение между индивидом и его вещами. Есть отдельный человек, есть вещи, на которые он имеет право владения. Это, мол, и есть личная собственность. А поскольку право владения закрепляется юридически, т. е. законами государства, говорят сторонники подобного взгляда, потому это отношение есть «собственность» — категория политической экономии.
«Колхозно-кооперативная собственность» аналогично личной собственности, понятой по формуле «человек — вещь (труд и предметы)», соответственно, трактуется как отношение между членами данного колхоза и теми предметами (в том числе и землей), которые юридически за этим колхозом закреплены. Здесь отношение собственности также сводится к отношению «люди — вещи».
Идентичен подход и к «общенародной собственности»: с одной стороны народ всей страны (за исключением преступников, психически больных и т. д.), с другой — все богатство нашего государства, отношение между ними и образует якобы отношение общенародной собственности. Опять та же схема «люди — вещи».
О недостаточности понимания собственности как отношения между людьми и вещами мы уже говорили, и не будем повторяться. Обратимся к другому варианту решения этой антиномии.
«С одной стороны, работники материального производства являются совладельцами общенародных средств производства как члены общества в целом, а с другой — они не являются их единственными собственниками, когда выступают как непосредственные производители материальных благ в качестве членов определенных производительных коллективов. Это позволяет разграничивать понятия «собственник средств производства», т. е. социалистическое общество в целом и «непосредственные производители материальных благ», т. е. часть этого общества. Данные субъекты производства выполняют различные функции в общественном производстве»{227}. Намеченное в этих словах направление интересно тем, что содержит попытку привести понимание социалистических форм собственности в соответствие с марксовским пониманием собственности путем выделения внутри советского народа различающихся «больших групп людей», взяв за основу выполняемые ими функции. Однако нетрудно увидеть, что такое деление для понимания отношений собственности, по меньшей мере, неубедительно. Отношение класса, в целом, к своей части не может служить основанием для определения отношений собственности. И что из того, что часть обладает (или не обладает) свойством, которое не тождественно свойству целого?! Мелкая буржуазия отличается от класса капиталистов, в целом, однако, это не служит основанием для выделения особой формы собственности.
Путь, намеченный в работе В. М. Агеева, не может привести к выяснению природы вышеназванного затруднения еще и потому, что общенародная собственность «объединяет всех работников в едином трудовом коллективе»{228}. Это высказывание Р. Я. Акопова можно считать в определенной степени возражением предыдущей точке зрения. Сам же Акопов более склоняется к признанию той точки зрения, что отношение собственности при социализме обнаруживается в отношении общества и отдельного человека{229}.
При таком подходе общество превращается в какого-то самостоятельного «обесчеловеченного» субъекта, а человек ставится как бы вне общества. Даже если признать определенную правомерность такой позиции, все равно остается неясным, почему отношение отдельного человека к обществу является фундаментом категории политической экономии, тогда как политические отношения — это отношение между классами и государствами, в концентрированном виде выражающие экономику.
Перечень различных точек зрения можно было бы продолжить, но в нашу задачу не входит обзор политэкономической литературы.
Приведенные точки зрения свидетельствуют в достаточной мере, что в советской научной литературе вышеназванная проблема — вскрыть противоречивую сущность социалистических форм собственности в свете марксовского понимания собственности — была обнаружена, и даже существует множество вариантов ее решения, что служит дополнительным стимулом набраться решимости предложить свою точку зрения.