Лесли угрюмо взмахнул кудрями. Пиявки сомнения, вдоволь напившись тягостных раздумий, на время отпустили свою жертву, тем более что впереди мелькнули рыжие огоньки дорожных ламп: две, почти у самой земли, выхватывали яркие круги, и две горели выше, разнесенные в стороны. Они хоть и светили тускло, но в ночи хорошо обозначали края повозки. Лесли съехал с дороги. К чему привлекать внимание? Нет, конечно, внимание торговцев ему ничем не грозило: по дороге мог ездить любой, и никто не испугался бы одинокого всадника, тем более что любой караван имеет в сопровождении самое малое квартет из охранной гильдии, а это очень опытные воины. Но вот то, что у торговца в городе непременно спросят, не встретил ли он кого, Лесли не сомневался. Спросят, сделают выводы и уменьшат надежду на спасение. Капитан постоял в сторонке от дороги под низко свисающими ветвями густой ели. Опытный взгляд привычно отделил военных от остальных, сосчитал количество повозок, коих было четыре — довольно большой караван. Заметил, что помимо десяти копейщиков на козлах у возниц сидит арбалетчик с тяжелым двухзарядным арбалетом, страшным оружием, придуманным на востоке. Он требует много времени — около двух минут — на перезарядку, но способен за две сотни шагов пробить острым болтом алийского рыцаря в полном доспехе, и сделать это дважды. Лучники из графства Уберден арбалеты не признавали вовсе. Называли их оружием черни, потому что особого умения при стрельбе из него не требовалось и им мог воспользоваться даже самый убогий и криворукий простолюдин. А обученный уберденский лучник способен выпустить втрое больше стрел из тяжелого лука и поразить мишень на расстоянии в триста, а то и триста пятьдесят шагов. Только вот сделать это может действительно опытный и умелый воин. Поэтому Лесли, несмотря на негодование и сопротивление некоторых командиров, приверженных традициям, сумел убедить генерала Кушега в необходимости ввести арбалет в стандартную экипировку «Городских псов», патрулирующих стены. Капитан скривил уголки губ: он бы не отказался сейчас от арбалета с парой десятков болтов.
Повозки, скрипя нагруженными осями, проехали мимо. Лесли облегченно выдохнул: скорее всего, его не увидели. Тропа тропой, слухи слухами, но купцы все-таки больше верили в реальную стражу, нежели в какие-то Высшие Силы, охраняющие их покой на дороге. И иногда помимо обычной охраны впереди находился выездной. Опытный зоркий разведчик, который заметил бы Лесли задолго до того, как сам Лесли увидел огни торговца. В этот раз такого не было. Иначе тройка-другая решительных молодцев уже бы обстреляли ель. Береженого Небо бережет, как говорится.
Лесли подождал, пока огни не скроются в низине, и, пригнувшись к самой шее лошади, протаранил плотный, как стена, ельник, чертыхнулся оттого, что ель напоследок угостила его хорошим шлепком по затылку, и снова пустил коня широкой рысью. За ночь необходимо во что бы то ни стало добраться до конной станции.
9.
9.
Тянуло сыростью. Старые стены пахли гнилью и плесенью. Редкие чадящие факелы еле-еле освещали длинный коридор, в конце которого Волдорта ждала распахнутая деревянная дверь с бронзовым засовом. Священник ожидал увидеть комнату с многочисленными каменными мешками, но это было тусклое помещение с единственной ржавой решеткой в полу. Еще тут же стояли два деревянных топчана с прохудившимися матрацами, из которых во все стороны, словно непослушные волосы на голове уличного мальчонки, торчала подгнившая и потемневшая солома. Между ними — бочка, к которой приколочены несколько досок, заменявших стол. На этом столе стояли две жестяные кружки да лежали несколько постных рыбин в глиняной миске с отколотым краем, рядом, прямо на досках, — полбуханки двухдневного хлеба, большая початая головка репчатого лука и три морковки. Из стены напротив сочилась тонкая струйка воды в деревянный желобок, пробегала по нему и терялась в выдолбленном стоке. Посверкивающий ручеек казался единственным источником радости и жизни в этих тяжелых каменных стенах.