Вереница шепотков проносится по залу, словно невидимое течение. Репортеры лихорадочно строчат в свои блокноты. Я сглатываю слюну. Капля пота стекает в ложбинку между грудями. Мое отчаянное стремление к свободе неразрывно связано с Питером Лоррингтоном и командой его юристов.
Коникова наклоняет голову в парике в сторону Лоррингтона.
— Без сомнения, мой уважаемый коллега попытается запутать дело. Направить его по ложному следу. Он будет предлагать вам разные варианты событий и попытается сопоставить их с реальными фактами. Но помните, что любая история — это вымысел. Дым и зеркала. Вполне вероятно, он попытается представить ее в роли жертвы, которая стала добычей грубого и властного мужа, помрачившего ее рассудок и поставившего ее на грань безумия, — Коникова выразительно кивает. — Да, он считает вас податливыми и внушаемыми людьми. Психологи скажут вам, что внушаемость свойственна каждому из нас, а когда человек погружен в глубоко трогательное повествование, он опускает свои эмоциональные барьеры. Ваш долг — не поддаваться ему, оставаться начеку и следить за руками.
— Защита попытается опорочить трудную работу полицейских служащих. Защита попытается выдвинуть подставных свидетелей. И все ради того, чтобы создать малейший предлог для разумного сомнения. Поверить защите — значит позволить этой женщине остаться безнаказанной в убийстве ее мужа. Вы не можете так поступить. Вы здесь ради того, чтобы выполнить ваш гражданский долг. Совершено тяжкое преступление, так что давайте сделаем все правильно.
Коникова садится и тянется к стакану с водой.
— Мистер Лоррингтон? — вопрошает судья Джеральдина Парр. — Хотите что-нибудь добавить?
Мой барристер неторопливо встает. Его рост хорошо заметен, и атмосфера в зале ощутимо меняется. Он доминирует над собравшимися. Все ждут его представления, его контраргументов. Он улыбается. Черт возьми, он улыбается! Я тоже с трудом удерживаюсь от улыбки — от глупого облегчения, от понимания того, что за моей спиной стоит грозная сила, наряду с его репутацией превращать судей и присяжных в податливый воск под его холеными белыми руками.
— Вас что-то позабавило, мистер Лоррингтон? — спрашивает судья Парр, глядя на него поверх стекол очков для чтения. — Или же вы собираетесь обеспечить линию защиты?
Мне известно, что вступительное слово моего барристера будет очень коротким и выдержанным в общих тонах. Защите положено выслушать все аргументы стороны обвинения, прежде чем переходить к конкретным описаниям и версиям событий.
— Ваша честь, — произносит Лоррингтон глубоким баритоном, положив ладони по обе стороны своей кафедры. — Мне представляется, что мадам прокурор позволила себе обозначить мою линию защиты.
На галерке раздается смех. Я вижу ухмылки на лицах некоторых присяжных. Художник переворачивает страницу альбома и начинает рисовать быстрее.
— Тишина в зале! — восклицает судебный пристав.
— В самом деле, — Лоррингтон поворачивается к присяжным. — Мадам прокурор права в том, что существует альтернативный вариант событий. Тот, который лучше соответствует собранным уликам. Мы продемонстрируем Вашей чести, что дело обстоит не вполне так, как настаивает сторона обвинения. И мадам прокурор совершенно права кое в чем еще; следите за пальцами. Читайте ее доводы между строк. И ни на секунду не ослабляйте бдительности, поскольку ваш гражданский долг состоит в том, чтобы не отправить невиновную женщину в тюрьму за преступление, которого она не совершала. Это ваша обязанность перед правосудием. Это бремя, возложенное на ваши плечи.
Элегантно взмахнув полами мантии, он опускается рядом с солиситором.
— Ваш первый свидетель, мадам прокурор? — произносит судья.
Дверь судебного зала распахивается. Появляется женщина-детектив с кудрявыми оранжевыми волосами и обгоревшим на солнце веснушчатым лицом. Кажется, что она перегрелась, облачившись в брюки, белую блузку и плохо сидящий блейзер. У меня сводит живот, пока Лоцца направляется к свидетельской кафедре. Она плотно сбита и движется вперед уверенной походкой, держа руки в стороне от бедер, как будто оставляет место для воображаемого оружейного ремня с кобурой. Когда она приближается, я вижу шрам, пересекающий ее лоб.
Она занимает место для дачи показаний рядом со скамьей присяжных. На меня она не смотрит.
— Тишина, прошу вас! — громко восклицает судебный пристав. Потом он поворачивается к Лоцце: — Вы готовы честно и официально подтвердить, что ваши свидетельские показания будут содержать правду, только правду и ничего, кроме правды? Для подтверждения достаточно сказать «да».