— Значит, нам нужно совершить путешествие во времени, — слабым голосом произнес я. — Мистер Де Калб, вы сошли с ума.
У него осталось достаточно энергии, чтобы презрительно усмехнуться.
— Я думаю, что сочтешь меня еще более сумасшедшим, если я скажу тебе, что я увидел в овальном яйце в шахте. Но сначала я должен завершить свою лекцию, чтобы ты что-нибудь понял.
— Тогда продолжайте.
Он снова взял нож и апельсин. Вставил нож в разрез и разделил апельсин на две части. Линия разреза находилась чуть выше экватора, если предположить, что апельсин — Земля. Верхняя часть апельсина осталась на лезвии ножа. Снизу Де Калб приложил нижнюю часть апельсина, создавая иллюзию целого плода.
— Предположим, что лезвие — это плоская страна — Двухмерный Мир, рассекающий трехмерную сферу. Если я буду вращать нижнюю часть апельсина, ты даже не заметишь, что она вращается отдельно от верхней. По-твоему, апельсин целый. Ось же остается неподвижной относительно плоскости, которая рассекает плод.
Теперь отрежем еще одну часть апельсина. И снова эта ось останется неподвижной. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Нет, — сказал я. — Калб ухмыльнулся и положил нож и апельсин в вазу.
— Это требует немного мозгов. Правда, я и сам еще не вполне понимаю. Наша наука еще не дошла до этого. Но во всяком случае, я уверен, что теоретически есть возможность совершать путешествие во времени. Исходя из этого, мы можем объяснить появление у нас Записи. Люди Города послали этот ящик по оси времени, которая, как ты помнишь, пронизывает одну и ту же точку пространства в каждый данный момент времени. Они бросили ящик, как бутылку, в реку Времени. Вот смотри,. — он поднял два пальца, большой и указательный. — Это два времени, наше и их. Но они могут… — и тут Де Калб прижал один палец к другому, — иметь общую точку, пересекаться. Правда, я еще и сам толком ничего не понимаю. Ведь их время отстоит от нашею на много тысяч лет. Если человек переходит из одного пространства в другое, как минимум необходимо, чтобы этт4 пространства соприкасались. Видимо, и с временем должно быть так же.
— Хорошо, — сказал я. — Пока хватит. Я принимаю весь этот бред. Теперь давайте, где этот обещанный пинок мне пол зад? Что вы видели в своей пещере?
— Я видел тебя, Кортленд.
Я раскрыл рот.
Он широко улыбнулся.
— Да, я видел тебя, спящего на дне яйца. Я видел также себя, спящего, и доктора Эссен, спящую, и, наконец, я видел полковника Харрисона Мюррея.
Он с торжеством смотрел на меня. Улыбка его стала еще шире.
— Вы сошли с ума, — глупо заметил я.
— Ты думаешь о том, что никогда не бывал в горах Святого Лаврентия. Может быть. Но и доктор Эссен не была там. И я не был. Возможно, и полковник Мюррей. Но ты будешь там, мой друг. И все мы тоже будем, — улыбка его погасла, голос стал усталым. — И все мы очень изменились. Ты понимаешь?
Мы все стали намного старше. Но не время состарило нас, а какие-то переживания, события: одни жуткие, другие счастливые, радостные, третьи — приводящие в трепет. Да, мужчины выглядели усталыми, состарившимися. Но доктор Эссен почему-то выглядела моложе, — он пожал плечами. — Я ничем не могу объяснить этого. Я могу только сообщить, что я видел, — он улыбнулся мне.
— Ну, хватит об этом. Закрой рот, Кортленд. Уверяю тебя, что это был именно ты. А это значит, что тебе предстоит вместе с нами совершить прыжок в будущее, в мир Лица. Я уверен, что мы все вместе встанем перед этим Лицом, которое мы пока видели лишь в мысленных видениях.
Да, я уверен в этом. Я сам видел нас, спящих на полу, а вокруг нас были приборы, регулирующие наш сон. И мы путешествовали во времени.
И мы будем перемещаться во времени, как этот ящик. Отсюда, из нашего времени, мы переместимся по временной оси в мир Лица. Но на этой оси не существует обратного движения, так что нам не грозит опасность встречи с самими собой, — он улыбнулся.
— Вы понимаете, что это значит? Это значит, что когда те четверо проснутся и выйдут оттуда, мы войдем в пещеру и отправимся в будущее.
Я встряхнул головой. В моем мозгу мелькали странные видения. Все они не имели для меня никакого смысла. Все, кроме одного. Но затем это одно стало для меня совершенно определенным.
— Нет, не все, — сказал я.
— Почему?
— Простите, если я употребляю вульгаризм, — язвительно ответил я. — У вас, по-моему, не все дома, но со мной-то все в порядке. Я никуда не собираюсь. Я знаю, где мне хорошо. Джерри Кортленд собирается твердо стоять обеими ногами на своей собственной временной оси. Я напишу о вас, мистер Де Калб, самый лучший очерк в мире, но в ваши сумасшедшие авантюры я не собираюсь вмешиваться. Ясно?