— Ты можешь сказать мне свое имя?
— В эту неделю я Топаз, — сказала она. — На следующую неделю буду кем-нибудь еще. Но пока можешь называть меня Топаз.
— Благодарю, — сказал я сухо. — А в каком году ты живешь, Топаз? И в какой стране? Где я?
— Лорд Пайтнер скажет тебе. Я не хочу, чтобы меня побили.
— Но ты говоришь по-английски. Значит, я где-то недалеко от дома.
— О, английский знают все, — ответила она. — Это язык Матери-Планеты. Во всей Галактике говорят по-английски. Это общий язык… О, меня побьют. Идем!
Она повернулась и потащила меня за руку. Она тащила меня к стене, на которой виднелась кнопка, и то, как она двигалась, как тянула руку к кнопке, было похоже на танец.
В стене открылся проход. Топаз повернулась ко мне.
— Это Город, — сказала она.
Я видел зачатки такого Города и в наше время: Чикаго, Манхеттен, Детройт. Но тогда все это выглядело уродливо, грубо. А этот Город был Городом машин, металлическим Городом, по жилам которого струится невидимая энергия.
Безобразный Город? Нет, скорее пугающий.
Топаз провела меня к какому-то устройству в виде чаши, обитому изнутри подушками. Мы сели в него, и этот кар стартовал. Не знаю, были ли у него колеса. Он мог двигаться в трех измерениях, поднимаясь в воздух, чтобы преодолеть препятствие на своем пути. Он по причудливой траектории мчался по этому звучащему городу.
Самым странным в Городе был звук. Я смотрел по сторонам, чисто автоматически отмечая те достопримечательности, о которых следовало бы упомянуть в будущих статьях, которые я никогда не напишу. В Городе звучал один звук, чистый, протяжный и громкий. Это был, конечно, не звук музыкального инструмента, но он постоянно менялся по частоте.
Я спросил Топаз о нем. Она посмотрела на меня взглядом Летты Эссен и сказала:
— О, это для того, чтобы переносить шум. Нельзя избавиться от звука, не ослабив эффект, поэтому звук преобразуется в гармонический, приятный для слуха. Это частотная модуляция. По-моему, так это называется. Единственная возможность избавиться от этого шума в Городе — это накрыть его звуконепроницаемым колпаком. Но это сильно ослабило бы эффект, как ты, наверное, знаешь.
— Я не знаю, — сказал я. — Что за эффект? Она повернулась ко мне и тут же испугалась.
— О, я вижу, ты не понимаешь. Тогда я не буду ничего говорить. Пусть это сделает Лорд, это будет для тебя неожиданностью.
Я не стал спорить с ней. Я был слишком занят наблюдениями за городом. Я не могу описать его, даже не буду пытаться. Вы можете сами представить его себе, если захотите. Исключительная точность, совершенство линий, функционализм, одна всемогущая машина, состоящая из множества других.
В Городе не было видно людей. Под куполом серого неба были только мы двое. Серый свет дня был чистым и каким-то компактным, сгущенным, и в этом серо-стальном воздухе раздавался звук Города, звук этого мира, который не был моим миром и находился не в моем времени.
Где же кроваво-красный закат конца этого мира? Где Лицо Эа? Откуда донесся крик о помощи?
Может, тот мир находится где-то вне Города? С осью времени произошло что-то странное. Но стоп! Если я начну об этом думать, то сойду с ума от страха. Все происходящее вышло из-под контроля, и мнЈ ничего не оставалось, как плыть по течению.
Мы приблизились к зданию из стекла и стали. Топаз легко выскочила из кара и взяла меня за руку. Она подвела меня прямо к низкой двери. Дверь пропустила нас и тут же закрылась. Мы оказались в лифте, который, судя по моим ощущениям в ногах и в желудке, быстро поднимался вверх.
Панель отодвинулась, и мы оказались в маленькой комнате, подобной той, где я проснулся.
— Ну вот, — с облегчением произнесла Топаз, — мы и на месте. Ты вел себя хорошо и не задавал много вопросов. Так что прежде чем покинуть тебя, я покажу тебе кое-что.
Она коснулась кнопки на стене, и панель отодвинулась. За ней оказалось толстое стекло. Топаз нажала еще одну кнопку, и стекло скользнуло вниз. Свежий ветер ударил нам в лицо. Я затаил дыхание и прильнул к окну.
Мы находились где-то высоко над Городом, так что передо мной раскинулись его окрестности, покрытые прекрасными зелеными лугами, на которых тут и там виднелись желтые цветы, живописные ручьи, сверкающие в лучах солнца. Мне кажется, что я слышал даже пенье птиц.
— Это мир, — сказала Топаз. — Мир, в котором мы живем. А Город — это музей.
— Музей? — переспросил я. — Какой музей?
— Город. Он только один, у нас. Здесь одни машины и роботы. Разве это не ужасно? Раньше, в варварские времена, всегда так строили города. Мы сохранили один из них. Он работает, как и раньше. Вот почему нельзя закрыть его колпаком: тогда пропадет весь эффект воздействия на зрителя. В Городе никто не живет. Сюда только возят студентов и экскурсии. Наш мир не здесь.