— Но где же живут люди? Не в деревне же?
— О, нет. Мы живем не так, как в темные времена. Теперь у нас есть передача. И нам не нужно скопляться всем в одном месте.
— Передача?
— Это передатчик, — она обвела рукой комнату, где мы находились. — А та комната, где ты проснулся — приемник.
— Приемник чего? Передатчик чего? — я чувствовал себя Алисой в Стране Чудес.
— Материи, конечно. Гораздо проще, чем передвигаться пешком, — она снова нажала на кнопки, и панель со стеклом вернулась на место, скрыв от меня прекрасный пейзаж. — А теперь, — сказала она, — нам нужно идти. Правда, я не знаю куда. Лорд Пайтнер…
— Знаю, старый дурак.
Топаз хихикнула.
— Приказ Лорда Пайтнера уже на пленке. Сейчас узнаем, — она снова нажала на кнопку. — Идем.
В голове у меня завертелось. Звук этого древнего, чудесного, ужасного Города замер вдали.
11. Тридцатисекундная интерлюдия
Это было немного похоже на быстрый спуск на лифте. Сознания я не терял, но физические ощущения от передачи были таковы, что я полностью потерял ориентировку и теперь не могу воспроизвести в деталях все подробности передачи. Все, что я помню, это мгновенная вибрация стен комнаты, внезапное исчезновение силы тяжести и сильное головокружение.
Затем, без какого-либо изменения в ощущениях пространства, стены комнаты успокоились. Но они уже не были бледно-серыми и эластичными. Теперь стены состояли из перекрывающихся металлических пластин, на которых там и тут виднелись следы ржавчины. Эта комната была заметно меньшего размера, и я был в ней один.
— Топаз, — сказал я, осматриваясь, — Топаз! — а затем, не получив ответа: — Доктор Эссен, где вы?
Никакого ответа, только эхо моего голоса.
На этот раз мне было труднее прийти в себя. Я не знаю почему. Видимо, такие вещи, как изумление, тоже накапливаются. Второй раз я совершил прыжок в неизвестное, и, по-видимому, снова меня перебросило не туда, куда надо.
Я смотрел на стены и старался перебороть паническое ощущение: на этот раз я переместился по временной оси и очутился в той же комнате в Городе-Музее, но уже во времени, когда этот мир ук.ер. Я остался один, запертый в этот ржавый железный гроб.
Положение мое было не из приятных.
Мне требовалось что-то, чтобы разрушить мои жуткие предположения. Очевидно, первое, что мне нужно сделать -это выйти отсюда. Я сделал шаг к ближайшей стене… и едва не упал. Снова что-то случилось с силой тяжести. Я слишком много стал весить. Колени мои буквально подгибались, будучи не в силах держать мой удвоенный вес. Я собрал все силы и с трудом двинулся к стене, отчаянно сопротивляясь силе, которая прижимала меня к полу.
Я нажал на стену, послышался скрип ржавых петель, и дверь отворилась.
Все, что происходило, происходило очень быстро. Только позже я осознал это. В следующие тридцать секунд произошло главное событие в этом мире — во всяком случае из тех, что касались меня лично.
Через открытую дверь проникал воздух, и слышалось непрерывное жужжание, гудение, постукивание. Я мог предположить что угодно.
Я стоял на пороге огромной комнаты. По ней во всех направлениях тянулись громадные железные заржавленные балки. Такие громадные, что при взгляде на них сразу на ум приходили воспоминания об архитектуре Египта. Эти балки тянулись вдоль комнаты по всем направлениям и, по-видимому, предназначались для передвижения по ним.
Но я обратил внимание на то, что почти все они заржавели, и только те, по которым мог пройти человек, были отполированы до блеска.
Через большие окна в стене комнаты я мог видеть город.
Топаз сказала, что у них нет городов, хроме музея. Может, так оно и есть. Может, я опять вернулся по временной оси, и теперь смотрю на город, который подобен музею, но который живет, хотя и очень стар. Огромный город, может быть даже некрополь, в том смысле, в котором употребил этот термин Де Калб. Везде были запустение, грязь, ржавчина, брошенные дома.
Небо было черным. Однако был день, и в туманных небесах виднелось очень тусклое и слабое двойное солнце.
Но на улицах я видел людей. При виде их я вновь обрел самообладание. Но вскоре я заметил нечто странное и забеспокоился снова. Эти люди двигались как привидения. Они то пропадали, то снова появлялись. Я с изумлением смотрел на них, пока не понял, в чем дело.