Выбрать главу
Ему некого было цитировать и нечего сказать. He said only that the form of a building must follow its function; that the structure of a building is the key to its beauty; that new methods of construction demand new forms; that he wished to build as he wished and for that reason only. Он всего лишь говорил, что форма здания должна отвечать его назначению; что конструкция здания - это ключ к его красоте; что новые методы строительства требуют новых форм; что он хочет строить так, как ему вздумается, и только по этой причине. But people could not listen to him when they were discussing Vitruvius, Michelangelo and Sir Christopher Wren. Но как могли люди прислушаться к нему, когда они обсуждали Витрувия, Микеланджело и сэра Кристофера Рена? Men hate passion, any great passion. Люди ненавидят страсть, особенно страсть великую. Henry Cameron made a mistake: he loved his work. Генри Камерон совершил ошибку - он страстно полюбил свою работу. That was why he fought. Поэтому и сопротивлялся.
That was why he lost. Поэтому и проиграл.
People said he never knew that he had lost. Все говорили, что он так и не понял, что проиграл.
If he did, he never let them see it. А если и понял, то никому не дал это почувствовать.
As his clients became rarer, his manner to them grew more overbearing. Чем реже появлялись заказчики, тем высокомернее он с ними держался.
The less the prestige of his name, the more arrogant the sound of his voice pronouncing it. Чем меньшим становился престиж его имени, тем заносчивее звучал его голос, это имя произносивший.
He had had an astute business manager, a mild, self-effacing little man of iron who, in the days of his glory, faced quietly the storms of Cameron's temper and brought him clients; Cameron insulted the clients, but the little man made them accept it and come back.
У него был очень толковый менеджер, маленький, тихий и скромный человечек с железным характером, который в дни славы Камерона спокойно выдерживал бурные истерики архитектора и приводил ему клиентов. Камерон оскорблял их и выставлял вон, но маленький человечек добивался того, что заказчики, забыв об оскорблениях, возвращались.
The little man died. Этот человечек умер.
Cameron had never known how to face people. Камерон никогда не умел обращаться с людьми.
They did not matter to him, as his own life did not matter, as nothing mattered but buildings. Они для него не имели ни малейшего значения, как не имела значения и сама жизнь, и вообще всё, не считая зданий.
He had never learned to give explanations, only orders. Он так и не научился объяснять, а только приказывал.
He had never been liked. Его никто не любил.
He had been feared. Его боялись.
No one feared him any longer. А теперь и бояться перестали.
He was allowed to live. Его оставили в живых.
He lived to loathe the streets of the city he had dreamed of rebuilding. Он жил и проклинал улицы города, который когда-то так мечтал перестроить.
He lived to sit at the desk in his empty office, motionless, idle, waiting. Он жил, сидя за столом в своей пустой конторе, неподвижно, в праздном ожидании.
He lived to read in a well-meaning newspaper account a reference to "the late Henry Cameron." Он жил и однажды прочёл в газетной статье, написанной с самыми благими намерениями, упоминание о "покойном Генри Камероне".
He lived to begin drinking, quietly, steadily, terribly, for days and nights at a time; and to hear those who had driven him to it say, when his name was mentioned for a commission: Он жил и начал пить - пить одиноко, тихо, страшно, дни и ночи напролёт. Он жил и слышал, как те, кто довёл его до такой жизни, говорили, когда его имя упоминалось в связи с возможным заказом:
"Cameron? "Камерон?
I should say not. Я бы не советовал.
He drinks like a fish. Он пьёт как сапожник.
That's why he never gets any work." Поэтому и сидит без заказов".
He lived to move from the offices that occupied three floors of a famous building to one floor on a less expensive street, then to a suite farther downtown, then to three rooms facing an air shaft, near the Battery. Он жил, перебираясь из бюро, занимавшего три этажа в очень престижном офисном центре, в другое, занимающее один этаж в здании куда менее известном; оттуда - в гостиничный номер ближе к окраине; потом в три комнаты с видом на вентиляционную шахту.
He chose these rooms because, by pressing his face to the window of his office, he could see, over a brick wall, the top of the Dana Building. Он остановил свой выбор на этих комнатах в самом трущобном районе лишь потому, что, прижавшись щекой к оконному стеклу, мог видеть поверх кирпичной стены кусочек здания Дэйна.
Howard Roark looked at the Dana Building beyond the windows, stopping at each landing, as he mounted the six flights of stairs to Henry Cameron's office; the elevator was out of order. Говард Рорк тоже смотрел на здание Дэйна, пока стоял под окнами, пока поднимался, останавливаясь на каждой площадке, на шестой этаж, в кабинет Генри Камерона, - лифт не работал.