– Извини, Мерси, но тебе надо понимать, что ты входишь в супружеский мир. Твое время больше тебе не принадлежит. Но я не стану на тебя давить. По крайней мере еще неделю другую, – пообещала она, подмигивая мне.
Я сделала глоток чая – и сразу об этом пожалела. Вкус оказался отвратительным. На меня накатила волна тошноты. Миссис Тирни… Клер… протянула руку и отняла у меня кружку.
– Ничего страшного. Когда я была беременна, то не выносила корицу, – заметила она и унесла кружки к стойке бара. Потом вернулась на прежнее место и серьезно осведомилась у меня: – Как малыш? Он здоров? Ничего необычного?
– Нет. Врач говорит, что все очень хорошо.
Я постаралась быть убедительной.
– Меня не интересует врач. Что говорит Эллен?
Я вздохнула.
– Эллен считает, что ребенок в порядке. Она клянется, что слышит его пение.
Я решила, что эта деталь позабавит Клер, однако она нахмурила лоб.
– Значит, пошел в отца, – резюмировала она и, переключаясь на другую тему, попросила меня: – Мерси, расскажи-ка мне, кто тот высокий парень, который гостит у вас дома. Ну, он такой смуглый и вечно мрачно пялится на всех.
– Эммет? – переспросила я, хотя прекрасно понимала, что под описание может подойти только он.
– Да, Эммет. Он ваш родственник?
– Нет, – возразила я, порадовавшись степени ее откровенности. – Скорее, друг семьи.
– Значит, ты давно его знаешь, – протянула она.
– Вообще-то, несколько месяцев, – призналась я. – А что?
– Он в последнее время торчит в таверне. Попивает не спеша и задает массу вопросов о нашей семье – то есть о Колине, Питере и обо мне. Как мы с Колином познакомились? Сколько состояли в браке, когда Питер родился? – Клер помолчала. – И нет ли у нас в родне других рыжеволосых здоровяков? За это он уже чуть в глаз не получил.
– Он оскорбил Колина?
– Нет, меня. Даже если за этим ничего не стояло, его вопросы вежливыми не назовешь.
– Он не умеет общаться, но он безобидный.
– Плевать! Он мне совсем не нравится, этот ваш Эммет.
В ее глазах зажегся гнев.
– Я побеседую с ним…
– Не надо, Мерси, я сглупила, – внезапно отмахнулась Клер. – Ничего ему не говори.
Дверь дернулась: похоже, кто-то попытался повернуть ручку.
– Мы закрыты. Приходите в пять! – громко объявила мать Питера, не шевельнувшись.
В дверь властно постучали.
Стук повторился, на сей раз – еще громче, а у окна возникли полисмены в форме. У меня замерло сердце. Мы с Клер переглянулись. Клер была худенькой, но из-за стола встала так, словно на нее навалилась тяжесть целой планеты. Повозившись с замком, она распахнула дверь. На пороге маячил следователь Кук в ореоле яркого солнечного света.
– Миссис Тирни, – затараторил он, – ваш муж здесь? Мне хотелось бы пообщаться с вами обоими.
– Питер! – воскликнула я, вскакивая и бросаясь к двери. – С ним что-то случилось?
– Привет, мисс Тейлор, – сердито буркнул Кук. – Не тревожьтесь. Это никак не связано с Питером.
Клер шумно выдохнула.
– Милости прошу, мистер.
Кук шагнул в комнату. К нему присоединилсь полисмены в форме, которые заглядывали в окно.
– Где ваш муж? – спросил Кук.
– Колина сейчас нет. Он обсуждает спорный счет с поставщиком. Он должен вернуться к открытию. А в чем дело?
Кук взглянул на меня, и Клер догадалась о том, что он думает обо мне, как о посторонней.
– Мерси – член нашей семьи, – произнесла Клер.
Я сообразила, что Кук считает меня неуместной помехой, но и я была такого же мнения о нем самом. Я почувствовала легкую обиду, хоть у меня не было для этого оснований. Адам посмотрел на меня, пытаясь понять, как мне удалось сделать мощный рывок, превратившись из «вроде как подружки» в члена клана Тирни. Мы о моей беременности не сообщали, да и свадебные планы еще не появились на горизонте.
– Ладно, – он извлек из кармана старый моментальный снимок, упакованный в прозрачный пакет для улик. – Ну, что?
Клер взяла пакет и уставилась на его содержимое. Внезапно у нее подкосились колени, и женщина рухнула на стул. Я присела рядом с ней и без разрешения выхватила фотографию. Из-за полиэтилена изображение было не вполне четким, но вполне узнаваемым. Снимок запечатлел отца Питера, Колина, и Клер с младенцем на руках. Наверняка это был Питер, но малыш казался таким худосочным, слабеньким и жалким! Я всмотрелась в фон и поняла, что фотографию сделали в той самой комнате, где мы находились сейчас.
Адам забрал у меня фотографию.