– Еще не жалеешь, что взяла с Хило слово никого не убивать?
Глава 7
– Эллен катается с Такером, – выпалила я, неожиданно почувствовав, что я ябедничаю на тетушку.
Я застыла в дверях нашей библиотеки, вспоминая один эпизод из детства, когда я пришла пожаловаться Айрис на сестру.
– Да, я в курсе, – отозвалась Айрис, отрывая взгляд от палисандрового стола, на котором лежали дневники моего деда и папки с бумагами. Тетя уже не закручивала свои длинные светлые кудри в пучок, который предпочитал ее недавно умерший муж Коннор. Теперь волосы свободно падали ей на плечи. Она почти не пользовалась косметикой, в которой совершенно не нуждалась, и щеголяла в черных брюках для фитнеса и розовой толстовке с капюшоном. Кстати, в моей розовой толстовке, как я вдруг поняла.
– Я-то думала, что она окончательно с ним порвет, – добавила Айрис. – Увы, я мало, что могу сделать. Бог свидетель, не мне критиковать ее выбор мужчин.
Айрис старалась держаться молодцом, но продолжала горевать по своему мужу – вернее, по тому Коннору, которого якобы знала. Мы обе еще не привыкли к факту, что он собирался меня убить. Я сомневалась, что хоть когда-нибудь смогу с этим смириться. Айрис понесла двойную утрату: физическую гибель Коннора и потерю ложного представления о супруге. Однако в отличие от Эллен, которая сохранила фамилию мужа – Вебер – Айрис моментально избавилась от фамилии Флинн и снова взяла девичью.
Я подошла к тете и обняла ее за плечи:
– Чем занимаешься?
Она вздохнула.
– Копаюсь в записях твоего деда, пытаясь понять, что там есть насчет ситуации в Кэндлере.
Мой первый опыт настоящего ведьмовства, когда мне позволили позаимствовать магию дяди Оливера, пришелся как раз на больницу имени Кэндлера. Именно тогда я узнала про духов, которых задержали в старом здании чары моего деда. Вероятно, дедушка счел их побочным эффектом в своей битве за спасение маленьких жителей Саванны.
Когда Кэндлер закрыли, в городе по ночам начали исчезать дети. Мой дед обнаружил источник исчезновений в Кэндлере и, сплетя защитный барьер вокруг больницы, практически продублировал в миниатюре саму грань. Он удалился, не заметив, что создал «скороварку» без предохранительного клапана. Хило указала мне на необходимость открыть крошечное отверстие в чарах, поскольку в стенах Кэндлера создалось чересчур сильное давление. А еще Хило собиралась подсоединиться к искусственной бреши и забирать оттуда магию, чтобы компенсировать свои угасающие силы.
Но Хило согласилась отказаться от плана, когда я поделилась с ней собственной энергией. Этого-то ей наверняка хватит надолго! Кроме того, я надеялась на помощь родни. Больница оставалась пустой и заброшенной в течение десятилетий, и семейства могли догадаться, как освободить человеческие души, попавшие в ловушку, и одновременно не дать свободы темным силам, которые были ответственны за захват детей. Но неожиданное стремительное превращение здания в юридический институт заставило нас действовать быстрее, чем хотелось бы.
– Что-нибудь выяснила?
– Вообще-то, да, но я теряю данные чуть ли не сразу же после того, как нахожу. Готова поклясться, что у бумаг есть собственная воля – или у меня началось слабоумие.
Айрис покосилась на ворох документов, наклонила голову к плечу и поджала губы. Казалось, ее изумило увиденное, но она тотчас небрежно отодвинула папки в сторону и принялась задумчиво копаться в бумагах, аккуратно разложенных по столешнице. Я прочитала иностранное слово «Лебенсборн», которое значилось на верхней папке. Хотя я не учила немецкий, я быстро сообразила, что к чему. «Лебенсборн» было названием нацистской программы размножения, направленной на повышение рождаемости арийцев. Когда нацистам не удалось получить должное количество голубоглазых малышей, они начали выкрадывать их из соседних стран.
Я потянулась за папкой.
– Зачем деду понадобились материалы по программе «Лебенсборн»?
– Он интересовался тем, что называл «причудами» истории. Когда у тебя будет время, советую просмотреть все повнимательней.
Айрис забрала у меня папку и вернула ее обратно в стопку.
– Только, пожалуйста, не путай их, – добавила она.
– А он в своих записках никогда не упоминал о маме?
Я пристально наблюдала за Айрис, стараясь не пропустить ее реакцию, однако она нисколько не встревожилась и не испугалась – скорее, мой вопрос заставил ее расслабиться.
– Конечно, упоминал. Он писал обо всех нас, хотя это – не личные дневники твоего деда. Он много размышлял о колдовстве и построил пару дюжин теорий о магических процессах. Однако его личная жизнь иногда просачивалась в его записи. Тебя беспокоит что-то определенное?