Нет, Геллахер, это не тебя она целовала, а Джона. Она до сих пор не подозревает, что в начале праздника Санта-Клаусом был один человек, а в конце — другой. Николь любит Джона. Все, что ей было нужно от тебя, — это разрешение на проведение праздника. А ты-то размечтался… Геллахер, твои попытки навязать этой девушке свое общество просто смешны. Раскрой глаза: Николь тяготится твоим присутствием. Один раз ты уже сломал ей жизнь. Будь мужчиной, не мешай ее счастью теперь.
Вернулся Джексон, и все принялись пить чай с сандвичами. Завязался милый разговор ни о чем. Спокойная атмосфера, казалось, в конце концов, подействовала на собаку, и Молли даже немного вздремнула. А спустя какое-то время в корзинке появился щенок.
— Вы только посмотрите на него! — радостно воскликнул Стэн.
Через двадцать минут появился второй щенок, и Николь осторожно ощупала брюхо Молли, после чего сообщила:
— Это все. Только два щеночка.
Молли нежно вылизывала своих детенышей. Николь старалась незаметно оттеснить от корзинки Стэна, который порывался взять новорожденных в руки и был на седьмом небе от радости.
— Вы видите? — возбужденно вопрошал старик гостя. — Какие они красивые!
— Немного похожи на крысят, — простодушно заметил Гейб.
Но старик не обратил внимания на его оплошность, а Николь, сделав «страшные глаза» своему спутнику, поспешила заговорить Стэну зубы:
— Самые красивые щенки, которых я когда-либо видела. Поздравляю! Что вы собираетесь с ними делать, если не секрет?
— Оставлю у себя, — удивился вопросу Джексон. — Они же от моей Молли. Я не могу отдать их. Они будут со мной, когда… — Голос старика внезапно стал хриплым, и Стэн, поперхнувшись, умолк.
— Хорошая мысль — оставить малышей у себя, — обрадовалась Николь. — А как вы их назовете?
Старый фермер в задумчивости почесал затылок.
— Назовите их Ролли и Долли, — неожиданно вмешался Гейб.
— Ролли и Долли! Звучит неплохо, — обрадовался Джексон. — Давайте выпьем еще по чашечке чаю?
7
Когда Стэн вышел из комнаты, Николь упала в кресло и закрыла глаза. Она выглядела измученной и, казалось, напрочь забыла, что приехала сюда не одна.
Гейб с обидой подумал, что был слишком наивен, если соблазнился пустыми мечтами. Поддался, как мальчишка, эйфории рождественских дней. Все-таки спятил, как ни оберегал свой душевный покой.
Гейб сел в другое кресло и уронил голову на ладони. Что же делать? Как теперь жить дальше? Но снова окунуться в отчаяние после возрождения радужных надежд оказалось невыносимо больно.
— В чем дело, Гейб? — Николь опустилась возле него на колени.
Он взял себя в руки.
— Все в порядке, Ники. Я должен был предвидеть.
— О чем ты?
— О нас. Когда ты в первый раз пришла ко мне в «Вязы», мне показалось, что ожили мои сны. Глупо, да? Все, что я говорил тебе той ночью, было чистой правдой. — Каждое слово давалось ему с трудом. — Надеюсь, мы сумеем остаться друзьями.
— Друзьями… — разочарованно повторила она.
Но Гейб, слишком поглощенный борьбой с самим собой, не обратил внимания на ее тон.
— После рождественского праздника в моем доме ты стала другой. И я знаю, почему.
— Да?
— Это же очевидно, правда? Ты получила от меня, что хотела, а мне доставило удовольствие сделать тебе приятное. Ты оказалась права относительно этого вечера. Несчастные малыши заслужили праздник, и я рад, что ты уговорила меня принять их в «Вязах». Но я не ожидал, что ты так быстро изменишь отношение ко мне.
— Сейчас я чувствую не совсем то, что чувствовала два дня назад, — осторожно сказала Николь.
— Тебе больше не нужно ничего говорить мне, — поспешил успокоить ее Гейб.
— Это жестоко, — горячо возразила девушка.
— Почему? — искренне удивился он. — Ты ведь только что сама призналась, что твои чувства ко мне изменились.
— Только потому, что изменился ты. Когда я узнала, как ты поступил с Кэлменами, то не могла в это поверить. Человек, которого я любила, не мог оказаться подлецом.
— О, подожди минутку! Что, по-твоему, я сделал Кэлменам?
— Гейб, пожалуйста, не притворяйся! — с иронией попросила она. — Вчера они рассказали мне обо всем. Они разорены. Как ты мог согнать их с насиженного места, да еще под Рождество?
— О чем ты говоришь? Я никого не сгонял.
— Но собираешься это сделать. Миссис Кэлмен рассказала мне, как ты явился без предупреждения, и их не оказалось дома, все осмотрел и предположил, что они тратят деньги на детей, а не на ферму. Когда мистер Кэлмен пытался тебе все объяснить, ты не стал слушать и сказал, что время договора истекло. Как ты мог быть таким жестоким?