– Спасибо, сэр, – проблеял официант и удалился.
– Chose remarquable![6] – воскликнула мисс Эмили. – Итак, я попала в сыщицы!
– Через пять минут об этом будет знать вся гостиница, а к утру и весь Порткарроу. Что касается вашего отъезда в Данлоумен…
– Не создавайте себе лишних хлопот, Родерик. Этот молодой человек… Пэтрик, вызвался нас довезти.
– Ясно. Если погода не изменится, переправиться по насыпи будет нелегко.
– Ничего.
– Не возражаете, если мы с вами обсудим одну деталь? Как я понял, было приблизительно без двадцати восемь, когда вы вешали ваш… манифест. Так вот, кого и что вы видели вокруг?
Мисс Эмили в точности повторила свой рассказ. Она видела внизу, на дороге, Уолли. Он подпрыгивал, пел, размахивал руками, потом скрылся из виду. Больше она не видела ни души, а возвращаясь в гостиницу, держала впереди себя раскрытый зонт.
– Я все это знаю. Просто еще раз хотел услышать от вас все подробности. Спасибо, мисс Эмили. Вы даже не спросите у меня, как продвигается расследование?
– Не сомневаюсь, что вы бы мне сами рассказали, если бы хотели.
– Я, правда, суеверен и не люблю говорить о деле, пока в нем еще не все ясно. Но так или иначе оно продвигается.
– Очень рада. Идите пообедайте. Если вы не слишком утомлены, буду рада провести вечер в вашем обществе.
– В котором часу вы ложитесь спать?
– Довольно поздно. Я ведь неугомонная.
Они замолкли. Ураган свирепо обрушился на гостиничное здание, дико завывал в каминной трубе.
– Буря разбушевалась, – заметила мисс Эмили.
– Я проверю, горит ли лампочка над вашей дверью. Au revoir, мисс Эмили.
– Au revoir, мой дорогой Родерик.
Старая дама махнула рукой, и Аллейн вышел.
Фокс, Бейли и Томпсон уже ждали его в столовой. Здесь не было больше никого, кроме Дженни и Пэтрика. Они сидели за семейным столом, держа в руках пузатые рюмки. Похоже, отмечали какое-то событие. Их взгляды то и дело встречались, и тогда они улыбались друг другу. Завидев Аллейна, Дженни помахала ему рукой.
– Боюсь, друзья, дело не терпит отлагательства, – сказал коллегам Аллейн. – Встречаемся в вестибюле и идем в магазин. Выпивку заказывали?
– Еще нет, мистер Аллейн.
– Тогда я вас угощаю. На чем остановимся? Официант!
Они выбрали пиво. Официант подобострастно засуетился вокруг их столика.
– Я слышал, вы вызвались отвезти дам в Данлоумен. – Аллейн повернулся к Пэтрику, когда молодые люди проходили мимо их столика. – Очень любезно с вашей стороны.
– Если шторм не уляжется, перебраться на ту сторону будет нелегко, – заметил Пэтрик.
– Надо думать.
– А мисс Эмили не боится?
– Уж кому-кому, а ей чувство страха неведомо. В шестьдесят лет она руководила подпольной организацией Сопротивления, не зная ни сна ни отдыха. Ее жизнь – это целый роман!
Подошел официант и сообщил, что Аллейна разыскивает доктор Мэйн.
– Он в вестибюле, сэр. В том углу, где конторка для корреспонденции.
Это было небольшое, теперь безлюдное помещение в конце вестибюля. Когда вошел Аллейн, доктор Мэйн стряхивал с полей шляпы воду.
– Ну и ночка! – воскликнул он. – Уже не думал, что сумею добраться.
– На чем вы переправились через залив?
– На своем катере. По насыпи ехать невозможно. Сэр Джеймс сказал, что вы, по всей вероятности, захотите поговорить со мной. К тому же я должен заглянуть к одному пациенту…
– Очень рад вам. Однако же вскрытие не много дало. Кертис так и сказал. Я бы хотел выяснить у вас кое-какие подробности. Что-нибудь выпьете?
Доктор Мэйн заказал виски с содовой.
– Пока я здесь, мне надо бы навестить мисс Прайд. Разумеется, она уже здорова, но у нее на шее осталась нехорошая царапина. Я знаю, вообще-то не полагается задавать вопросы полиции, но все-таки, что вы думаете по поводу покушения на мисс Прайд? Или этот вопрос пока не вставал перед вами?
– Вставал, но лишь как побочный. А вы сами что думаете на этот счет?
– Боюсь, к этому причастен Уолли Триэрн. А за его спиной стоит папаша. Так утверждает сама мисс Прайд, и я полагаю, не без оснований.
– Я придерживаюсь той же точки зрения. Как вы считаете, это не противоречит основной модели поведения этого ребенка?
– Нет. Как раз весьма характерно для него. В возбужденном состоянии он способен на дикие выходки. Иногда за этим следует эпилептический припадок. Не всегда, конечно, но довольно часто.
– Ему можно как-нибудь помочь?
– Боюсь, здесь мы бессильны. Если приступы начинаются в младенческом возрасте, перспективы на излечение весьма неблагоприятны. Мальчик должен вести спокойный и размеренный образ жизни. Мне кажется, домашнее окружение и эта роль шута, которую его заставляют играть, действует на него самым неблагоприятным образом. Гм… А если… Нет, просто не знаю, что и сделать.
– Вы о чем?
– Я подумал, а что, если нам в любом случае определить Уолтера в соответствующее лечебное заведение? И потом, несет ли он ответственность за то, что ударил мисс Кост камнем по голове?
– Если он и сделал это, то никак не раньше чем через полчаса после того, как вы его видели.
– Понятно. – Доктор Мэйн призадумался. – Сэр Джеймс считает, что смерть наступила около восьми плюс-минус двадцать минут. Жаль, я не пригляделся к мальчугану повнимательней. Но тогда на это и не было оснований. Я как раз разворачивал катер.
– Это происходило примерно в семь сорок, не так ли?
– Да, приблизительно…
– А вы случайно не заметили мисс Прайд? Её тоже было видно с моря. Она, кстати, видела Уолли.
– Да не может быть! Нет, не заметил. Наверное, рубка ее от меня загородила.
– А как вел себя Уолли? Прошу прощения за свою дотошность, но мисс Прайд могла кое-что упустить.
– Ничего, ничего. Он прыгал спиной ко мне, размахивал руками, будто что-то бросая. Теперь, когда вы мне сказали, что мисс Прайд была возле ограждения, я понял, что его кривлянья предназначались для нее. Кажется, когда я посмотрел в его сторону в последний раз, он намеревался подняться в гору. Но все это я видел, как вы понимаете, краем глаза.
– Его отец утверждает, что мальчик пять минут девятого был дома.
– Не исключено, – не сразу сказал доктор Мэйн. – Он вполне мог обернуться.
– Еще Триэрн говорит, будто бы видел, как вы отчаливали на катере. По его словам, это было пять минут девятого.
– Врет как сивый мерин! – Доктор Мэйн внимательно посмотрел на Аллейна. – Интересно, зачем ему это нужно?
– Мне тоже интересно, уверяю вас. А как вы думаете, кто эта Зеленая Дама?
Бледные щеки доктора вспыхнули лихорадочным румянцем.
– Я никогда над этим не задумывался. Даже не представляю себе. Мы считали, что мальчик ее выдумал.
– Это миссис Бэрримор.
– У вас нет никаких оснований для такого утверждения, – запальчиво возразил доктор.
– Самые надежные основания. Поверьте мне.
– Вы хотите сказать, что миссис Бэрримор сама вам в этом призналась?
– Фактически да. Я высказал ей свое предположение, и она ответила, что я могу себя поздравить.
Доктор Мэйн поставил свой стакан и стал ходить из угла в угол. Наконец он сказал:
– Клянусь чем угодно, но я никак не могу взять себе в голову, зачем вы этим занимаетесь? К вашему делу это ни в коей мере не относится.
– Все дело в том, что мне здесь не все ясно. Если окажется, что это и вправду к делу не относится, мы сразу же поставим точку. Мне не ясно следующее: почему миссис Бэрримор так страшится разоблачения?
– Черт побери, а как ей его не страшиться? Представим себе, абстрактно разумеется, что она встречает возле родника этого несчастного, затравленного ребенка, выплакавшего все глаза из-за своих бородавок. Она видит, как он пытается смыть их в воде, и вот, повинуясь мгновению, заставляет его поверить в то, что бородавки и впрямь исчезнут, если он этого сильно захочет. Мальчик возвращается домой, и бородавки на самом деле исчезают. В мгновение ока досужие умы превращают это в чудо. Она никак не может решить, стоит ли ей выводить из заблуждения ребенка и разочаровывать многих людей. И чем дальше, тем больше ее терзают сомнения.