Фризы одобрительно загудели, радуясь случаю вспомнить те времена — когда их благородные предки сами правили своим народом, вершили дела на собраниях свободных людей и почитали своих богов открыто, не оглядываясь на навязанную им власть графов и епископов.
— Те времена прошли! — крикнул Харальд. — Теперь я — ваш конунг, и только мне принадлежит право приносить жертвы и делить кабана!
— Так-то оно так, но если жертвы будет приносить чужой человек, богиня может обидеться! — поддержал Альдхельма другой эделинг, Гильберт сын Вульфрика. Это был щуплый, седой, но очень подвижный старик, пронырливый и умеющий со всеми ладить, оставаясь, однако, себе на уме. — Если богиня лишит нас своей милости, и вам будет от этого плохо, так что лучше тебе уступить, граф Харальд!
— Я — истинно королевского рода! — горделиво выпрямившись, отвечал на это Харальд. В своем пурпурно-золотом одеянии он выглядел так, что в истинности его слов невозможно было усомниться. — Род мой идет от самого Одина, и где бы я ни приносил жертвы, боги не отвергнут их. Вам повезло, что мы пришли к вам. А не то достался бы вам какой-нибудь франк, и все радости ваши были бы — кусочек сухого хлеба и глоточек вина, и то после исповеди.
Фризы и норманны за столами засмеялись. Языки тех и других, как, впрочем, и франков, происходили от единого корня, и к тому же все понабрались друг друга разных слов, так что в хирде сыновей Хальвдана разговоры велись на беспорядочной смеси северного и фризского языков. Надо сказать, что примерно на таком же смешанном языке общались торговые гости в любом из виков Нордлёнда.
— А вы, язычники, так и будете всю жизнь лизать свои жертвенные чаши! — закричал какой-то из торговцев-франков, тоже приглашенных на пир. — А потом вас теми же языками заставят лизать раскаленное железо! В аду, куда вы все попадете!
Поднялся шум, все кричали свое. Харальд, с длинным ножом в руке, приблизился к кабану на блюде, намереваясь все же начать раздел. Но Альдхельм тоже подошел и загородил ему путь.
— Я не позволю, чтобы на празднике Фроувы кабана делил человек, который не выполняет своих обетов и не защищает своей чести! — кричал Альдхельм, размахивая кубком, и красное вино, выплескиваясь оттуда, окропляло столы и гостей, будто жертвенная кровь на старинных пирах. — Не допущу!
— Что ты сказал? — кричал в ответ Харальд, плохо слыша сквозь пьяный шум. — Кто не защищает свою честь? Я?
— Все знают, что вашего отца убили свеи!
— И мы отомстили за них, если ты не знал! Мы убили Ингви сына Сигимара и вернули наше родовое сокровище! Вот оно! — Харальд стучал кулаком по своей груди, где висела, поверх роскошных византийских одеяний, старинная золотая гривна. Древний северный мастер изготовил ее из трех соединенных между собой золотых жгутов, так что все вместе равнялось по ширине изящной женской ладони, а на жгутах были прикреплены небольшие, отлитые из золота головки драконов. — Ты, верно, глухой и слепой, если ничего не знаешь об этом!
— Я не глухой! А вот вас, похоже, боги лишили памяти! — орал Альдхельм, опираясь для верности о край блюда с кабаном. — Я слышал, что вы давали обет вернуть землю, которой владел вас отец! Южную Ютландию и вик Хейдабьюр! А там по-прежнему правит Сигурд Кривобокий, сын Сигимара! Ваши кровные враги владеют землей вашего отца, и вы еще хотите делить кабана?
— Зато мы владеем вами! — не выдержал Рерик, который тем временем пробрался поближе и был готов прийти на помощь брату. — И не вам нас упрекать! Вы утратили власть над своей землей, вы потеряли своих богов, вами помыкали франки, а теперь вы опять под властью чужого короля! Не вам указывать, как нам исполнять свои обеты!
— А вы — двое нищих бродяг! — заорал Элланд, старший сын Альдхельма. — У вас вообще нет никакой земли! Ведь и Хейдабьюр ваш отец захватил, как вы захватили Дорестад, и сидел там, пока не пришел другой волк, позубастее, и не надрал ему задницу!
— Сейчас я тебе надеру! — рявкнул Рерик и бросился на Элланда.
К счастью, на пир все явились без оружия, но все же для того, чтобы растащить дерущихся, потребовались усилия пяти-шести человек, наиболее трезвых и разумных из всех присутствующих. Кое-кто порывался принять участие в драке, помочь своей стороне, но Орм Шелковый догадался позвать хирдманов из дружинного дома, которым вина не хватило, только пиво, и те с радостью, увидев в этом новое развлечение, вытолкали пьяных и буйных гостей из гридницы. Причем кабану тоже досталось: в давке и толкотне блюдо опрокинулось, туша полетела на земляной пол. Короче, почетные части не достались никому, и Харальд, от злости протрезвев, велел изрезать кабана на мелкие кусочки и отослать в странноприимный дом. Пусть, дескать, бродяги сожрут то, что оказалось недостаточно хорошо для знатных эделингов!