– Лучше бы ты его брала. Я волнуюсь: каждую ночь ты тратишь столько сил.
– Я справлюсь. – В голосе Вин прозвучало упрямство. – Кто-то должен тебя охранять.
– Да, но кто же охраняет тебя?
Ответ пришел мгновенно: «Кельсер».
Странно, Вин знала его меньше года, но впервые в жизни почувствовала себя защищенной. Однако Кельсер был мертв, и приходилось справляться без него, как и всем остальным.
– Прошлой ночью тебя ранил алломант, – продолжал Эленд. – У меня камень с души упадет, если я буду знать, что кто-то рядом с тобой.
– Кандра – телохранитель никудышный.
– Знаю, – кивнул Эленд. – Зато они невероятно преданные: я не слышал, чтобы кто-то из них нарушил свой Договор. Он поможет тебе со слежкой. Я волнуюсь, Вин. Ты удивляешься, что я не сплю допоздна, пишу законопроекты? Я не могу спать, зная, что ты с кем-то дерешься или, хуже того, лежишь где-нибудь посреди улицы и умираешь, потому что никого не оказалось рядом, чтобы позвать на помощь.
– Иногда я все же беру с собой Ор-Сьера.
– Иногда, – с усмешкой повторил Эленд. – И постоянно изобретаешь всевозможные предлоги, чтобы не брать. Кельсер купил для тебя невероятно ценного слугу. Не понимаю, почему ты так старательно его избегаешь.
– Эленд, – Вин даже зажмурилась, – он сожрал Кельсера!
– И что? Кельсер был уже мертв. И разве не сам он отдал такой приказ?
Вин со вздохом открыла глаза.
– Просто… – она запнулась, – просто я не могу доверять этой твари, Эленд. Она противоестественная.
– Знаю. У моего отца всегда был кандра. Но Ор-Сьер все же лучше, чем ничего. Прошу тебя. Обещай, что будешь брать его с собой.
– Хорошо. Только я не думаю, что ему это нравится больше, чем мне. Мы с ним не очень ладили еще в то время, когда он играл роль Рену, а я его племянницы.
– В любом случае, – пожал плечами Эленд, – он будет соблюдать Договор. И это важнее всего.
– Да, он соблюдает Договор. Правда, очень неохотно. Могу поклясться, ему нравится меня раздражать.
Вин была в отчаянии: Эленд никак не хотел ее понять.
– Кандра – отличные слуги, – упрямо повторил он. – Они просто не способны на то, о чем ты говоришь.
– Нет! – продолжала горячиться Вин. – Вот Сэйзед был отличным слугой. Ему нравилось находиться рядом, помогать и поддерживать. Ор-Сьер же делает все, что я прикажу, но он меня не любит и никогда не любил. Я в этом уверена.
Эленд потихоньку начал массировать ее плечо:
– Тебе не кажется, что ты говоришь странные вещи? Не существует логичной причины, по которой ты могла бы его так сильно ненавидеть.
– Значит, не существует? – вкрадчиво переспросила Вин. – Но тогда не существует и причины, по которой вы с Доксоном не переносите друг друга.
– Видимо, ты права, – не сразу, но согласился Эленд.
Продолжая массировать плечо, он глядел куда-то в потолок.
– Что? – дернулась Вин.
– Я не очень-то справляюсь, да?
– Глупости, ты превосходный король!
– Возможно, я сносный король, Вин, но я – это не он.
– Кто?
– Кельсер.
– Никто не ждет, чтобы ты стал Кельсером.
– Да? – В голосе Эленда послышалась явная ирония. – А ты не догадываешься, почему меня не любит Доксон? Он ненавидит знать! Это сквозит во всем, что он делает и что говорит. И учитывая жизнь, которую он прожил, я даже не могу его винить. В любом случае он считает, что королем должен быть не я, а какой-нибудь скаа или даже лучше Кельсер. Да и не только Доксон.
– Бред, Эленд! Полный бред!
– Серьезно? Если бы Кельсер был жив, стал бы я королем?
Вин молчала, поэтому Эленд продолжал:
– Видишь? Они принимают меня – скаа, торговцы, даже аристократы. Но в глубине души все они хотели бы видеть на моем месте Кельсера.
– А я? Этого не хочу я.
– Уверена?
Нахмурившись, Вин поднялась и уселась Эленду на колени. Кресло приняло горизнальное положение, и их лица оказались в нескольких дюймах друг от друга.
– Никогда больше не сомневайся, Эленд, – очень серьезно сказала Вин. – Кельсер был моим учителем, но я его не любила. Не любила так, как люблю тебя, – уточнила она.
Эленд посмотрел ей в глаза и кивнул. Вин его поцеловала.
– А почему, кстати? – спросил Эленд, когда она снова уютно устроилась рядом.
– Ну… Во-первых, он был старый.
Эленд фыркнул:
– Кажется, я припоминаю, ты когда-то и над моим возрастом потешалась.
– Это другое: ты всего на несколько лет старше, а Кельсер был совсем древний.