Вин вздохнула и окинула комнату взглядом. Солнечный свет струился сквозь витражное окно-розу, украшая гроссбухи и стол россыпью разноцветных пятен. Вин по-прежнему не могла привыкнуть к небрежной роскоши аристократического особняка. Редкостной красоты красно-лавандовое окно для аристократов не представляло собой ничего особенного, и потому место ему нашлось лишь в одной из дальних комнат, которую Эленд превратил в свой кабинет.
Как и следовало ожидать, кабинет заполняли книги. Полки громоздились от пола до потолка, но места все равно не хватало, и для Вин, мало уделявшей времени книгам, казалось странным, что такое количество полок не могло удовлетворить постоянно растущие потребности Эленда. Политические или исторические труды, посвященные темам, столь же замшелым, как и их собственные страницы… Многие из них были ранее запрещены Стальным братством, но каким-то образом старые философы превращали в скукотищу даже непристойные темы.
– Ну да ладно. – Доксон наконец-то захлопнул очередной гроссбух. – Я кое-что должен успеть до завтрашней речи, ваше величество. Кстати, Хэм говорил, вроде бы тем же вечером состоится собрание, посвященное обороне города?
– Если смогу убедить Ассамблею не сдавать город моему отцу, нам понадобится стратегия, чтобы справиться с армией. Я пришлю за тобой завтра.
– Договорились. – Кивнув Эленду и подмигнув Вин, Доксон вышел из загроможденной книгами комнаты.
Когда за ним закрылась дверь, молодой король вздохнул и расслабленно откинулся на спинку огромного бархатного кресла.
– Он хороший человек, Эленд, – приблизившись, сказала Вин.
– О, я не сомневаюсь. Но «хороший человек» и «приятный человек» не всегда одно и то же, увы.
– Он милый, – продолжала Вин. – Стойкий, спокойный, решительный. На него всегда можно положиться.
Хоть Доксон и не был алломантом, он являлся правой рукой Кельсера.
– Я ему не нравлюсь, Вин, – возразил Эленд. – Очень… трудно ладить с человеком, который так на тебя смотрит.
– Ты не дал ему ни единого шанса, – упрекнула Вин, останавливаясь возле кресла Эленда.
В ответ Эленд лишь слабо улыбнулся. Его жилет был расстегнут, волосы взъерошены.
– Хм… – лениво пробормотал он, взяв ее за руку. – Мне нравится эта рубашка. Красный тебе явно к лицу.
Вин притворно закатила глаза, но позволила нежно утянуть себя в кресло и поцеловать. В этом страстном поцелуе будто сквозила просьба остаться. Вин расслабилась и прильнула к Эленду. Рядом с ним было так хорошо. Эленд прижал ее крепче и откинулся назад вместе с креслом, так что оно попало в полосу света из окна.
– Новые духи? – спросил он с улыбкой.
Вин только фыркнула, положив голову ему на грудь:
– Это не духи, Эленд. Так пахнет псиной.
– Отлично, а то я уж испугался, что у тебя проблемы с обонянием. Раз так, может, объяснишь, почему от тебя пахнет псиной?
– Я пошла на рынок, купила собаку, принесла ее сюда и скормила Ор-Сьеру.
На миг Эленд застыл:
– Вот это да! Потрясающе, Вин. Никто не заподозрит в собаке шпиона. Интересно, додумались ли до такого раньше…
– Кто-то должен был додуматься. По-моему, все очень логично. Только наверняка те, кому в голову пришла подобная идея, стали бы ею делиться.
– Точно подмечено. – И напрягшийся было Эленд снова расслабился.
Впрочем, Вин чувствовала, что не до конца.
«Завтрашняя речь, – подумала она. – Он беспокоится».
– Должен, однако, сказать, – медленно подбирая слова, снова заговорил Эленд, – что я несколько разочарован: песий запах вместо духов… Учитывая твое социальное положение, можно предположить, что многие местные аристократки попытались бы подражать. Вот было бы забавно!
Слегка отодвинувшись, Вин посмотрела в его ухмыляющееся лицо:
– Знаешь, Эленд… иногда я просто ломаю голову, пытаясь понять, дразнишься ты или просто говоришь глупости.
– Надеюсь, это делает меня хоть немного загадочнее. Нет?
– Вроде того, – снова прильнув к нему, согласилась Вин.
– Вижу, даже ты не понимаешь, насколько это умно с моей стороны. Если люди не могут понять, когда я веду себя как идиот, а когда как гений, возможно, они со временем придут к выводу, что мои промахи на самом деле представляют собой политические маневры.
– Лишь бы они не принимали твои истинные блестящие маневры за промахи, – парировала Вин.
– О, нет ничего проще! Боюсь, у меня слишком мало того, из-за чего люди могли бы совершить подобную ошибку.
Обеспокоенная интонацией, с которой были произнесены последние слова, Вин снова подняла голову, однако Эленд улыбнулся и сменил тему: