Диффузная власть, как правило, изменялась вместе с авторитетной властью и влиянием, оказываемым на нее логистикой. Но ее распространение среди всего населения происходило относительно медленно, спонтанно и «универсально», не требуя авторитетной организации. Универсализм распространения диффузной власти также измерялся уровнем технологического развития, который определялся такими расширяющими возможности средствами, как рынки, литература, чеканка монет или развитие классовой и национальной культуры (в противоположность локальной или племенной). Рынки, как и классовое и национальное сознание, развивались медленно на протяжении истории в зависимости от их собственных диффузных инфраструктур.
В целом историческая социология может сфокусироваться на развитии коллективной и дистрибутивной власти, измеряемых развитием инфраструктур. Авторитетная власть требует логистических инфраструктур, диффузная власть — универсальных инфраструктур. А вместе они позволяют производить организационный анализ власти и общества, а также устанавливать их социопространственные границы.
Какие организации власти являются в таком случае главными? В современной теории стратификации существует два основных подхода: марксистский и неовеберианский. Я рад, что могу принять исходное положение, общее для обоих подходов: социальная стратификация представляет собой процесс повсеместного формирования и распределения власти в обществе. Это и есть центральная структура обществ, поскольку в двойственности ее коллективных и дистрибутивных аспектов она выступает средством, при помощи которого люди достигают своих целей. Фактически эти теоретические направления сходны и в прочих вопросах, поскольку они склонны рассматривать три одинаковых типа организаций власти в качестве основных. Для марксистов (Wesolowski 1967; Anderson 1974а, b; Althusser and Balibar 1970; Poulantzas 1972; Hindess and Hirst 1975) и веберианцев (Ben-dix and Lipset 1966; Barber 1968; Heller 1970; Runciman 1968, 1982, 1983a, b, с) это класс, статус и партия. Поскольку объем первых двух терминов в марксистских и веберианских концепциях практически эквивалентен, в современной социологии все три стали доминирующей эпистемологической ортодоксией.
Я чрезвычайно доволен первыми двумя — экономическим/ классом и идеологическим/статусом. Моим первым отходом от ортодоксии служит предложение о четырех, а не о трех фундаментальных типах власти. Тип политической/партии на самом деле включает две отдельные формы власти — политическую и военную власть: с одной стороны, центральная политическая система (polity), включающая государственный аппарат и политические партии (существующие в ней), с другой — физическая или военная сила. Маркс, Вебер, а также их последователи не делали различия между ними, поскольку обычно рассматривали государство как хранилище (репозиторий) физической силы в обществе.
Отождествление физической силы с государством часто кажется целесообразным относительно современного государства, которое монополизирует военную силу. Тем не менее концептуально их следует рассматривать как отдельные, для того чтобы быть готовым к работе с четырьмя случаями.
1. Большинство государств в истории не обладали монополией на организованную военную силу, а многие в ней даже не нуждались. Феодальные государства в некоторых европейских странах в Средние века зависели от феодальных военных ополчений, находящихся под контролем децентрализованных лордов. Исламские государства также обычно не испытывали необходимости в монополии на силу — например, они не рассматривали себя в качестве обладающих правом вмешиваться в племенные междоусобицы. Мы можем отличить политическую власть от военной власти государств и других групп. Политическая власть — это власть тех, кто осуществляет централизованное, институциализированное территориальное регулирование, военная власть — это организованная физическая сила, где бы она ни была организована.