Но ирригация предполагала не только возможности, но и ограничения. Как только начались улучшения, население оказалось привязанным к территории, заключенным в «клетку». Плодородность почв была выше на фиксированных участках земли, каких не было за пределами долины реки. Это сделало перемещение, связанное с подсечно-огневым земледелием, характерное для доисторических периодов, невозможным. Но в Месопотамии эта [аллювиально-экологическая] «клетка» была не так ярко выражена, как в Египте. В первой обрабатываемые при помощи ирригации территории всегда были меньше тех, которые потенциально могли быть использованы для ирригации. На самых ранних этапах для ирригации была открыта лишь узкая полоса, непосредственно окружавшая основные речные каналы. По всей видимости, та же модель была характерна для китайской и индусской цивилизаций[27]. Напротив, земли, расположенные вокруг Нила, удобрявшего лишь узкие котлованы земли, были раньше полностью заселены.
Территория также привязывала к себе людей, поскольку предполагала значительные инвестиции труда для обеспечения излишков, — социальная «клетка». Ирригация требовала инвестиций в кооперативный труд с другими, строительства памятников, сохраняющихся на многие годы. Ирригация приносила большие излишки, распределявшиеся между участниками, связывая частные инвестиции и артефакты. Использование рабочей силы в больших количествах (труд сотен, если не тысяч человек) было событием не частым, но достаточно регулярным и сезонным. Централизованная власть также была полезной для управления подобными ирригационными схемами. Территории, сообщество и иерархия соответствовали ирригации в гораздо большей степени, чем сельскому хозяйству на землях, увлажняемых дождем, или животноводству.
Но давайте не будем концентрироваться на поймах или ирригации. Аллювиальное сельское хозяйство также предполагало региональную среду: расположенные неподалеку вверх по течению горы, получавшие значительное количество дождевой воды или зимнего снега; водопады в долинах с пустынями, горы или полузасушливые земли между ними; болота и топи на равнине. Аллювиальные земли располагались в регионах, отличавшихся огромными экологическими контрастами. Это обстоятельство было решающей причиной возникновения социальных границ и взаимодействия, отличающегося, скажем, от взаимодействий на относительно однородной местности Европы. Эти контрасты, очевидно, и представляют собой способ развития цивилизации.
Рассмотрим другие побочные экономические последствия ирригации в этих контрастных экосистемах. Во-первых, в долинах рек было много топей, травы и зарослей камыша, неиспользуемых участков рек и всего один необыкновенно полезный сорт дерева — финиковая пальма. Ирригация удобряла пальму, создавая инвестиции в расширение ее посадок и в обмен ее продукции с «периферийными» экологическими нишами. Охота на дичь, диких свиней, рыболовство и сбор тростника вместе с земледелием приводили к разделению труда между слабыми родовыми структурами охотников-собирателей и оседлыми структурами живущих в деревнях, заключенных в «клетку» ирригации земледельцев. Последние были главным партнером этих отношений, поскольку у них был внутренний импульс к развитию. Кроме того, чуть дальше на периферии было много земли, которая время от времени удобрялась разливами реки или увлажнялась дождем. Это способствовало развитию некоторого земледелия и скотоводства, дававшего мясо, кожу, шерсть и молочные продукты. Периферия шумеров была разнообразной. На западе и юго-западе лежала пустыня, населенная кочевниками-животноводами; на юго-востоке — болота и Персидский залив; на востоке, вероятно, зависимые ирригационные долины Хузестана; на северо-западе — неиспользуемые земли среднего течения Тигра и Евфрата, а между ними — пустыня; к северо-востоку — плодородный коридор вплоть до реки Дияла, до увлажняемых дождями равнин Месопотамии (которые позднее стали Ассирией), дающих хорошие урожаи озимых зерновых, и постоянно увлажняемые дождями горы Таурус и Загрос. Социальные контакты также были самыми разнообразными: пустынные животноводы и их шейхи; примитивные, со слабой структурой деревни, расположенные на болотах; соперничающие друг с другом поселения, практикующие ирригацию; развитые и относительно эгалитарные деревни земледельцев и горные племена пастухов.
27
Вот почему «демографическое давление» было менее значимым в качестве фактора роста цивилизаций, чем обычно предполагают. Демографические модели возникают отчасти для того, чтобы компенсировать недостатки других влиятельных моделей, например модели «инвайронментальных ограничений», предложенной Carnerio 1970, 1981; Webb 1975.